Марина Москвина - Не наступите на жука

Черт возьми, эти факты, мне кажется, будят у нормальных людей кровожадные мысли. Юрик рассказывал, что однажды кенгуру выстрелил в охотника.

Охотник обнаружил его в своем капкане и давай заталкивать в мешок. Кенгуру, отбиваясь, нечаянно схватил винтовку охотника, выстрелил, ранил его в руку и убежал.

«Я за кенгуру! Что-то надо делать с человечеством, — думала Женька, — нельзя его так оставлять».

— Тебе записка. — К Женьке подошел Рома Репин.

«Приглашаем на генеральную репетицию спектакля. Приходи сегодня после ужина в гараж.

Мистер Икс».

Любите ли вы театр? Любите ли вы театр, как любил его Женькин дедушка? Дедушке было четыре года, когда он впервые посмотрел «Свинопаса», и до сих пор он помнит его в деталях.

Именно дедушка первый раз повел Женьку в театр — во МХАТ в проезде Художественного театра. И она тоже запомнила все до мелочей. Особенно антракт, когда Женька потрогала в оркестровой яме барабанщика за голову. У него была теплая приятная на ощупь плешь. И все дети стали трогать. А он молчал и улыбался.

А помнишь, Юр, как мы пошли на «Гамлета»? И возле тебя сидел человек со значком, на котором просто было написано «Шекспир». Ему не понравился спектакль. Было ясно, что он недоволен.

О, если б Женька не мечтала стать милиционером, она хотела быть актрисой, костюмером, рабочим сцены, продавать программки… Не важно кем, лишь бы в театре! Лишь бы все время околачиваться за кулисами, в зале и на сцене!

Женька не могла дождаться вечера. Что у них за спектакль в гараже? Почему именно ее пригласили на генеральную? Может, кто-то из участников тайно в нее влюблен? Или они такого высокого мнения о ее уме и художественном вкусе?

Записка напомнила Женьке, как однажды летом шла она вдоль глухого зеленого забора. А из дырки в заборе торчала рука. Не видно, чья — женщины, мужчины, ребенка или старика какого-нибудь глубокого.

Женька остановилась и крепко ее пожала. И эта рука, явно принадлежавшая всем людям доброй воли , ответила ей рукопожатием!

Целый день из-за приглашения Женька пребывала в счастливом расположении духа. Она даже на время прекратила обдумывать план расследования, коря себя притчей о Филиппе Красивом.

Есть такая притча о хомяке Филиппе Красивом. О том, как он постепенно насыпал Монблан. Так и человек, если каждый день будет делать хотя бы понемногу для достижения своей цели…

Сразу после ужина Женька направилась в гараж. В яблоневом интернатском саду театр-гараж был похож на крепость с одним узким окном-бойницей. На неприступную крепость для всех, только не для Женьки. Ее звали. Ее ждут. Она вошла, и дверь захлопнулась.

Навстречу в своих неизменных черных перчатках, со скверной улыбочкой двинулся Мочало. Следом засеменил верноподданный Козявка. Последний в их строю — Рома Репин. Он взглянул на Женьку и сразу отвел глаза, как будто ее вообще не существовало.

Они встали гуськом, потому что посреди гаража зияла яма для ремонта машин. А по бокам лежало два металлических рельса — желобки, чтобы туда точно попало колесо и машина не съехала в яму.

На другом рельсе — чуть поодаль — сидел, свесив ноги, Грущук. Было как-то не очень тепло, хотя они включили радиатор, и как-то не очень светло, хотя горел свет.

— Ура королеве сыска, — говорит Мочало.

— Хочешь шубу? — подал голос Грущук.

— Какую шубу?

— Шуба — класс! Ни у кого такой не будет! — Он потянулся к верхней полке. На полках вдоль стены стояли банки, обгорелый чайник; множество ножниц, молотки, ножи, пакеты с надписями «хромовые квасцы» и разнокалиберные свертки.

Он сверток развернул — а там две шкуры.

— Тебя интересуют шапки? — спокойно говорит Грущук. — Что именно? Берется шкура. Ее надо слегка намочить и растянуть на досках гвоздиками. На лобовой козырек идет самое красивое, со спинки по хребту… Готовую вещь надевают на банку — двух-или трехлитровую, смотря какая голова. Потом кипятишь чайник и паром из носика обрабатываешь — волосок к волоску…

— Берется шкура, понимаю, — говорит Женька. — А где она берется? — и тут вспоминает: ночь. Они с Шурой из телефона-автомата звонят папе Водовозову. На поводке Рома Репин ведет черного терьера.

— Не боишься много знать? — спросил Грущук. — Тогда скажу: я люблю больших собак, породистых, с густым подшерстком, ньюфаундлендов, борзых, эрдельтерьеров, хорош и королевский пудель. Возни выходит меньше, а шапок — больше.