Мишель Кастильо - Танги

— Да.

— Одевалась всегда в черное, никогда не красилась; она жила только для нас. Отец, когда напивался, бил ее. Раз я схватил железный прут и пригрозил ему. Мать закричала: «Фирмен, не вздумай его убить! Ведь ты не станешь убийцей? Нет, нет, не трогай его! Он такой несчастный!» Моя мать была святая, настоящая святая. Она жила только для нас. Она умерла в больнице от рака. Вот ее последние слова: «Фирмен, будь добрым с отцом! Он так одинок!..»

Фирмен замолчал. Он рассматривал свои руки, словно еще видел на них пятна крови убитого отца. Затем он заговорил очень тихим и каким-то глухим голосом:

— Если б она видела меня сейчас!.. И все, что ждет меня впереди!.. Из исправительного дома в исправительный дом, потом в тюрьму… А ведь она всегда говорила: «Мой Фирмен хороший, очень хороший… У него доброе сердце!»

— А кто сказал, что у тебя злое сердце?

— Судьи. Они даже удивлялись, что «у меня нет никаких добрых чувств и что я совсем погряз в пороке».

Танги помолчал. Он колебался, затем сказал:

— Я обожал свою мать. Она была такая красивая, такая умная!.. Я никогда не забуду вечера, когда она отправилась в казино. Она была в черном вечернем платье. Я уже лежал в постели и смотрел, как она собирается. Я попросил ее повернуться ко мне и сказал: «Ты такая красавица, словно фея!» Мне больно думать, что целых семь лет она жила, разговаривала, смеялась или танцевала — и это в то время, как я сидел в лагере в Германии, а потом здесь, у братьев!.. А я так любил ее!.. Я думаю, что она меня уже забыла… Быть может, не совсем, но, наверное, уже примирилась, наладила свою жизнь и привыкла. Может, она думает, что я умер.

— Возможно, она и не виновата. Она, должно быть, думает о тебе. Как знать?

— Думать — этого мало. Когда она оставила меня в Марселе… Скажи, твоя мать могла бы тебя оставить?

— Никогда!

— Вот видишь, я так и знал. Дело в том, что моя мать любила Человечество, Братство, Свободу… Поэтому она не могла много заботиться о своих близких.

— А твой отец?

— Ну, отец… Его я очень плохо помню! Он бросил нас вскоре после моего рождения. Он вроде твоего. Жалкий тип… Однако он не пил. Он только и делал, что гонялся за богатой невестой, высоким положением пли выгодным делом. Я думаю, он был не злым… не очень злым, я хочу сказать. Но он был трусом.

Они снова замолчали. Волны по-прежнему разбивались о скалы. Луна поднималась все выше. Ветерок стих. Огни города все так же дрожали вдали.

— Должно быть, очень тяжело сомневаться в собственной матери, — проговорил Фирмен, словно думая вслух.

— Да. Тогда не знаешь, кому и во что верить.

Наконец они заснули. Море баюкало их первый сон свободных людей.

Наутро они снова двинулись в путь. Они шли, не останавливаясь, до обеда. Стоял ясный, солнечный день. Все радовалось вокруг. Они смеялись, вспоминая разные случаи из жизни в приюте. Их подвез шофер грузовика и высадил в Ситжесе. Шофер оказался славным парнем и тоже терпеть не мог попов. Дорогой они шутили и смеялись. На прощанье он дал им сигарет.

Ситжес был маленький модный курорт. На его узких беленьких улочках толпились полуодетые купальщики. Фирмен зашел в лавку и купил еды, чтобы позавтракать на пляже. Они отошли от города и выкупались на пустынном берегу. Ночь они снова провели у моря.

На третий день после побега Фирмен вернулся с Танги в Ситжес и привел его на вокзал. Они долго сидели в ожидании. Танги не знал, зачем они сюда пришли. Однако он ничего не спрашивал. Он предоставил Фирмену распоряжаться.

Около полудня перед ними остановился товарный поезд. Тогда Фирмен повернулся к Танги:

— Послушай, дружище, теперь ты влезешь в этот поезд и отправишься в Мадрид. Ты должен добраться до Мадрида. Я знаю, нам тяжело расставаться, но полиция скорее поймает нас, если мы будем бродить вдвоем. Я убийца, и мои приметы разосланы во все полицейские участки. А ты можешь скрыться.

У Танги перехватило дыхание. Он сделал нервное движение:

— Не сейчас, Фирмен! Не будем расставаться сейчас! Завтра, если хочешь. Мы так счастливы… Только не сейчас! Я боюсь остаться один…

— Нет. Это надо сделать сейчас . Иначе мы никогда не сможем. Сейчас самое время.

— Я не могу. Меня заберет полиция.

— Никто тебя не заберет.

— Я не умею путешествовать тайком.

— Ты должен научиться. Залезай в эту будку на товарной платформе. Забейся в угол и сиди не двигаясь. Сидеть придется долго, но тебе нечего бояться. Смотри, на вагоне написано мелом «Мадрид». Это прямой поезд.