Николай Носов - Мишкина каша

Обычно считают, что острота (остроумное изречение) — это сопоставление двух понятий для обнаружения сходства или различия их. «Остроумие, — писал Марк Твен, — это неожиданное соединение мыслей, которые до того, казалось, не находятся ни в каких отношениях».

Я бы сказал не «неожиданное соединение мыслей», а такое сопоставление их, на которое раньше не обращали внимания, показывающее предмет с какой-нибудь новой стороны. Именно обнаружение, постижение этого нового в предмете требует усилия со стороны нашего ума, и счастливое разрешение этого усилия сопровождается радостным чувством, вызывающим смех.

Во время поездки наших шахматистов в США американские власти запретили им выезжать из Нью-Йорка далее чем на двадцать пять миль от городской черты. Когда от таможенного чиновника было получено это предписание, один из наших шахматистов спросил: «Скажите, при таком условии статую Свободы мы сможем увидеть?» — что вызвало громкий смех всех присутствовавших. Все догадались, что спросивший не сгорал от желания увидеть эту хвалёную статую, а задал свой вопрос, чтоб сопоставить такое ограничение свободы передвижения с наличием мнимой свободы, которую олицетворяет вышеупомянутое скульптурное сооружение у входа в Нью-Йоркский порт.

Упражняясь с малых лет в разгадывании всяких шуток, острот, насмешливых, иронических и тому подобных выражений, мы научаемся очень быстро схватывать их соль, так что иногда даже не замечаем усилий, затрачиваемых на это нашим умом. Тем не менее эти усилия есть, и мы испытываем радость лишь после того, как они увенчаются успехом, чего, впрочем, может и не случиться. Таможенный чиновник, которому был задан вопрос относительно статуи Свободы, не смеялся вместе с нашими шахматистами. Он или не понял смысла остроты и поэтому не испытал радости, или как американец был уязвлен шуткой, и ему было не до смеха.

Необходимо тут же сказать, что смех действительно остроумной шутки или подлинной остроты никогда не бывает самоцельным. Хорошая шутка, насмешка, ирония, острота всегда направлены на разоблачение чьей-либо глупости, тупости, ограниченности, трусости, скупости, себялюбия, эгоизма. Иначе говоря, при разгадывании шутки нам становится очевидной чья-либо глупость, скупость, трусость — вообще всё, что принято осмеивать осуждающим смехом. Мы видели, что наличия этих человеческих недостатков бывает иногда достаточно для возбуждения в нашем сознании радостной эмоции. Эта радостная эмоция как бы усиливается, подхлестывается радостью от раскрытия смысла остроумной шутки, давая тем самым выход смеху. Наблюдая, например, трусливое поведение человека, мы можем сдержать свой смех, но, услышав при этом чьё-нибудь ироническое замечание (товарищ, дескать, довольно храбро ведёт себя в сложившейся обстановке), мы можем засмеяться уже не внутренним, а живым, настоящим смехом.

Шутка, таким образом, как бы выявляет наше отношение к действительности. Она как бы подчёркивает, заостряет, проявляет достойное осуждения смехом. В шутке есть как бы приглашение посмеяться над тем, что действительно смешно, что действительно принято осуждать смехом.

Сказанное верно по отношению к нормальной, то есть хорошей, остроумной шутке. Поскольку в жизни так повелось, что наряду с хорошим существует ещё и плохое, то необходимо учитывать, что наряду с умной шуткой могут встречаться и шутки глупые. Если кто-нибудь, к примеру, пригвоздит к полу ваши галоши, чтоб вы не могли их надеть, или укрепит в сиденье стула иголку, чтобы вы накололись, когда сядете, то такие шутки нельзя назвать иначе как глупыми, идиотскими, потому что на них способны люди недалёкие, не блещущие умом. К этому же разряду принадлежат словесные шутки по поводу каких-нибудь физических недостатков людей («очкарик!», «глаза дома забыл!» — по адресу людей с плохим зрением), вообще по поводу несчастья других людей. Сюда можно также причислить и остроумие, известное под названием кладбищенского юмора.

Нельзя закрывать глаза на то, что подобного рода шутки тоже находят своего потребителя, то есть смешат определённую часть публики. Дурак, как известно, по-дурацки и тешится. Это, однако, не значит, что его мнение должно приниматься в расчёт, когда мы говорим серьёзно о смехе.

Вы узнали, что вас премировали за досрочное выполнение плана, и засмеялись от радости. Может быть, для вас не так важны деньги, как признание ваших заслуг, но так или иначе вы испытываете радость за самого себя, радуетесь своим собственным достижениям или достоинствам.