Сьюзан Кулидж - Что Кейти делала

— Роза Ред note 31! Какое смешное имя! — заметила Кловер.

— Ее настоящее имя — Розамонда Реддинг, но девочки зовут ее Роза Ред. Она величайшая чаровница во всей школе, не то чтобы красивая, понимаете, но уморительная и прелестная. И она вечно попадает в самые ужасные истории. Миссис Флоренс уже давным-давно исключила бы ее из школы, если бы она не была всеобщей любимицей и к тому же дочкой мистера Реддинга. Понимаете, он член конгресса и все такое, и миссис Флоренс гордится тем, что Роза учится в ее школе… Берри Сирлс такой смешной! — продолжила Лили. — Его мать — кошмарная старуха и вечно ему надоедает. Иногда у него собирается компания приятелей и они играют в карты, а мы видим, как она движется по дому со свечой, а когда дойдет до его двери, то пробует открыть, а потом стучит и кричит: «Эбернези, сынок!» И все его приятели суют карты в карманы, а бутылки под стол, в один миг вынимают книжки и словари, и, когда Берри открывает дверь, все они усердно занимаются. И у миссис Сирлс бывает такой разочарованный вид! А однажды вечером я думала, просто умру от смеха. Мы с Мэри Эндрюс так хохотали.

Я совершенно уверена, что если бы доктор Карр присутствовал при этом разговоре, он вышел бы из поезда на следующей же станции и забрал своих девочек назад, в Бернет. Но он вернулся из вагона для курящих уже тогда, когда все истории о Берри были исчерпаны и Лили снова заговорила о миссис Флоренс.

— Она совсем как королева, понимаете. Все прислушиваются к ее словам. Она высокая и всегда красиво одета. И глаза у нее прелестные, но, когда она рассердится, становятся просто ужасными. Роза Ред говорит, что предпочла бы встретиться сразъяренным быком, чем с миссис Флоренс, когда та в гневе! А Розе лучше знать, потому что она получила больше выговоров, чем любая другая девочка в школе.

— А сколько в школе девочек? — спросил доктор Карр.

— В прошлом семестре было сорок восемь. А сколько будет в этом — не знаю. Говорят, что миссис Флоренс собирается уходить. А это именно из-за нее все хотят учиться в этой школе.

Все это время поезд продвигался к северу, и с каждой милей местность становилась все красивее. Весна еще не совсем вступила в свои права, но уже зеленела травка, а раскрывающиеся почки деревьев придавали лесам такой вид, словно на них опустилась нежная зеленоватая дымка. Дорога везде шла вдоль реки, которая то и дело изгибалась и петляла. Горизонт закрывали ряды голубоватых гор, и то тут, то там поднималась какая-нибудь ближе расположенная гора. Воздух был прохладным и полным бодрящего аромата, который девочкам с Запада никогда не приходилось вкушать прежде. Кейти казалось, будто она пьет шипучий напиток. Она и Кловер бросались от окна к окну с такими восторженными восклицаниями, что Лили была удивлена.

— Не понимаю, чем тут восхищаться, — заметила она. — Это всего лишь Дирфилд. Довольно маленький городок.

— Но какой красивый! И как уютно устроился он среди гор! Горы — прелесть, правда, Кловер?

— Эти горы — ерунда. Вот видели бы вы горы Уайт-Маунтинс, — сказала опытная путешественница Лили. — Мы с мамой провели там три недели в прошлые каникулы. Там было совершенно замечательно.

После обеда Кейти отвела папу на заднее сиденье и там призналась ему в своих огорчениях относительно умывальников.

— Папа, разве это не отвратительно? Тетя Иззи всегда говорила, что истинная леди должна обтираться губкой по утрам, но как можно это осуществить, если находишься в одной комнате с сорока восьмью другими девочками? Не знаю, что мы будем делать.

— Я думаю, мы все устроим; не огорчайся, дорогая, — ответил доктор Карр. И Кейти была удовлетворена, так как, если папа брался за дело, все всегда было в порядке.

Когда они добрались до последней остановки, был почти вечер.

— Еще две мили в дилижансе — и мы в нашем противном Монастыре, — сказала Лили. — Фу! Посмотрите на этот снег. Здесь тает гораздо позже, чем дома. Терпеть не могу эту станцию! Я буду ужасно тосковать по дому; знаю, что буду.

Но в этот момент она заметила дилижанс, стоявший на посадке, и настроение ее изменилось, так как там было полно девочек, которые прибыли на станцию другим поездом.

— Ура! Вон Мэри Эдвардс и Мэри Силвер, — воскликнула она, — и, смотрите-ка, Роза Ред! О, драгоценная моя! Как поживаешь? — И, вскарабкавшись на подножку дилижанса, она бросилась к девочке с вьющимися волосами и розовым лукавым лицом и принялась пылко ее целовать. Роза Ред, похоже, не пришла в такой же восторг.