Сьюзан Кулидж - Что Кейти делала

— А ты кем будешь, Джонни? — спросила Кловер, желая переменить тему, так как тон Элси становился все более плаксивым.

Но у Джонни не было сколько-нибудь ясных представлений о будущем. Она только засмеялась и очень крепко сжала руку Дорри — и это было все. Дорри оказался более откровенным.

— Я собираюсь каждый день есть индейку, — объявил он, — и пудинги, не вареные, а такие — маленькие, печеные, с блестящей темной корочкой, и на них будет много соуса. А я буду такой большой, что никто не скажет: «Три порции — вполне достаточно для маленького мальчика».

— О, Дорри, ты обжора! — воскликнула Кейти, а все остальные неудержимо расхохотались.

Дорри был глубоко оскорблен.

— Сейчас же пойду и скажу тете Иззи, как ты меня обозвала, — сказал он, вскакивая ужасно сердитый.

Но Кловер, которая была прирожденной примирительницей, схватила его за руку, и в ответ на ее уговоры и мольбы Дорри наконец сказал, что останется; тем более что все остальные тоже стали очень серьезны и пообещали ему больше не смеяться.

— А теперь твоя очередь, Кейти, — сказала Сиси. — Расскажи, кем ты будешь, когда вырастешь.

— Я не знаю точно, кем я буду, — отозвалась сверху Кейти. — Конечно же я буду очень красивой. Ну, и хорошей, если смогу. Только не такой хорошей, как ты, Сиси, потому что, наверное, приятно прокатиться верхом с молодыми джентльменами, иногда. И еще я хотела бы иметь большой дом и отличнейший сад, и тогда вы все могли бы приезжать и жить у меня, и мы играли бы в саду, а Дорри ел бы индейку пять раз в день, если б захотел. И у нас была бы машина, чтобы штопать чулки, и другая, чтобы убирать в ящиках стола, и мы никогда не шили бы, не вязали и не делали ничего такого, что нам не хочется. Вот кем я хотела бы быть. А теперь я расскажу вам, что я собираюсь делать.

— Разве это не одно и то же? — спросила Сиси.

— Конечно нет! — ответила Кейти. — Это совсем другое. Я собираюсь сделать что-нибудь замечательное. Я еще не знаю, что именно, но, когда вырасту, узнаю. — Бедняжка Кейти всегда говорила «когда я вырасту», забывая о том, насколько она уже выросла. — Может быть, — продолжила она, — я буду выходить на лодке в море и спасать утопающих, как девочка в той книжке, которую мы читали. Или, может быть, я возьму и стану сиделкой в госпитале, как мисс Найтингейл note 4. Или возглавлю крестовый поход и поеду перед войском на белой лошади в доспехах, со шлемом на голове и священным знаменем в руке. А если я всего этого не буду делать, то буду рисовать картины или петь или стану скальп… скульптором — как их там называют? — буду делать фигуры из мрамора. Во всяком случае, что-нибудь делать я непременно буду. И когда тетя Иззи увидит это и прочитает обо мне в газетах, она скажет: «Милое дитя! Я всегда знала, что она станет гордостью семьи». Люди часто потом говорят, что они «всегда знали», — заключила Кейти с проницательным видом.

— Ах, Кейти! Как это будет чудесно! — сказала Кловер, складывая руки. Кловер верила Кейти не меньше, чем Библии.

— Я не верю, что в газетах найдутся такие дураки, чтобы печатать что-нибудь о тебе, Кейти, — вставила Элси мстительно.

— Найдутся! — заявила Кловер и толкнула Элси.

Вскоре Джон и Дорри убежали куда-то по своим собственным таинственным делам.

— Ну и смешной же этот Дорри со своей индейкой, — заметила Сиси, и все снова рассмеялись.

— Если вы обещаете ничего ему не говорить, — сказала Кейти, — я покажу вам его дневник. Он вел его весной почти две недели, а потом бросил. Я нашла эту тетрадку сегодня утром в шкафу, в детской.

Все обещали сохранить секрет, и Кейти вынула из кармана дневник. Он начинался так:

"12 марта — Ришил висти днивник.

13 марта — На обед был рост биф, и картошка, и капуста, и яблочный совус, и рисавый пудинк. Я не люблю такой рисавый пудинк как у нас. У Чарли Слэка пудинк гараздо лутше. Каша с сиропом на ужин.

19 марта — Забыл што делал. Жареные пирашки на завтрак. Дебби очень плохо их зажарила.

24 марта — Воскресенье. На обед саланина. Учил урок из Библии. Тетя Иззи сказала што я жадный. Ришил не думать столько о еде. Хачу стать харошим мальчеком. Ничево особенново к чаю.

25 марта — Забыл што делал.

27 марта — Забыл што делал.

29 марта — Играл.

31 марта — Забыл што делал.

1 апреля — Ришил больше днивник не висти".

На этом записи обрывались. Казалось, что прошла всего лишь минута после того, как все отсмеялись, а длинные тени уже начали сгущаться, и появилась Мэри, чтобы сказать им, что нужно возвращаться домой к чаю. Это было ужасно — взять пустые корзинки и идти домой, чувствуя, что чудесная долгая суббота кончилась и другой не будет целую неделю. Но было приятно помнить, что Рай всегда здесь и нужно всего лишь преодолеть несколько изгородей — совсем невысоких, и к тому же ни у одной из них даже не стоял ангел, преграждающий путь огненным мечом, — войти и вступить во владение своим Эдемом note 5.