Сьюзан Кулидж - Что Кейти делала

Следующие два дня Кейти трудилась не покладая рук. И раз двадцать, по меньшей мере, заходила она в Голубую комнату, чтобы удостовериться, что ни о чем не забыла, и повторяла, словно затверженный урок: «Банные полотенца, полотенца для рук, спички, мыло, свечи, одеколон, запасное одеяло, чернила». В пятницу после обеда в спальне для гостей был разведен небольшой уютный огонь, а другой, яркий и красивый, — в гостиной, которая выглядела очень привлекательно с зажженной лампой и цветами Кловер — геранью и китайскими розами — на окне. Чтобы накрыть стол, достали лучшее столовое белье и розово-белый фарфоровый сервиз. Булочки у Дебби получились очень воздушные. Яблочное повидло вышло из формы чистым и ровным, а заливное из курицы выглядело очень аппетитно с большим венком петрушки. Был к ужину и тушеный картофель, и конечно же устрицы. Принимая гостей, жители Бернета всегда подавали к ужину устриц, которые считались особым лакомством, так как были довольно дороги и не всегда можно было их достать. Бернет лежал за тысячи миль от моря, поэтому устрицы там бывали только консервированные. Консервные банки придавали им удивительный привкус — жести или, быть может, оловянного припоя. Но так или иначе, а жители Бернета очень любили таких устриц и даже уверяли, что консервные банки значительно улучшают вкус устриц по сравнению с тем, какой они имеют на родных им морских берегах.

Все, казалось, было как нельзя лучше, когда Кейти стояла в столовой, в последний раз обозревая результаты своих приготовлений к приему гостей. Она ожидала, что папа останется доволен, и надеялась, что мамина кузина найдет ее, Кейти, хорошей хозяйкой.

— Я не хочу надевать другую курточку, — заявил Фил, просунув голову в дверь. — Это непременно нужно? Эта куртка тоже хорошая.

— Дай-ка я взгляну, — сказала Кейти, осторожно поворачивая его. — Да, она вполне хорошая, но все же я предпочла бы, чтобы ты надел другую, если ты не очень возражаешь. Ты же знаешь, мы хотим, чтобы все сегодня было как можно лучше, потому что это папины гости, а это так редко бывает.

— Только одно маленькое пятнышко — подумаешь! — сказал Фил довольно мрачно, послюнив палец и пытаясь оттереть липкое пятно на рукаве. — Ты действительно думаешь, что лучше переодеться? Ну, тогда я переоденусь.

— Умница, — сказала Кейти, целуя его. — Только поторопись, гости будут с минуты на минуту. И пожалуйста, поторопи Дорри. Он так давно ушел наверх.

— Дорри — ужасный франт, — заметил Фил доверительно. — Он смотрится в зеркало и корчит рожи, если пробор не получается прямой. Я не стану столько возиться с моей одеждой. Это только девчонки возятся. Джим Слэк говорит, что из мальчишки, который помадит волосы, никогда не выйдет президента, проживи он хоть тысячу лет.

— Что ж, — сказала Кейти со смехом, — быть чистым — это само по себе уже чего-то стоит, даже если не сможешь стать президентом. — Ее совсем не встревожила недавняя перемена во вкусах Дорри в пользу украшения собственной особы. Довольно скоро он спустился вниз, безупречно опрятный, в своем лучшем костюме, и попросил Кейти завязать ему под воротник голубую ленту, что она сделала весьма любезно, хотя он и был очень привередлив в том, что касалось размера банта и длины концов, и заставил ее не один раз снова развязать и завязать ленту. Кейти как раз сумела завязать бант так, чтобы угодить брату, когда у дома остановился экипаж.

— Вот и они! — воскликнула Кейти. — Беги открой дверь, Дорри.

Дорри побежал, Кейти последовала за ним. В передней они увидели папу, вводившего в дом высокого мужчину и даму, которая не была высокой, но казалась такой благодаря своему римскому носу, длинной шее, а также отпечатку вкуса и моды на всей ее внешности. Кейти пришлось наклониться, чтобы дать себя поцеловать, но, даже несмотря на это, она чувствовала себя маленькой, слишком юной и неразвитой, пока мамина кузина снова и снова разглядывала ее со всех сторон.

— Послушай, Филип, — сказала миссис Пейдж доктору Карру, — неужели эта высокая девушка — твоя дочь? Боже мой, как летит время! А я-то представляла себе тех же малышей, которых видела, когда была здесь в прошлый раз. А эта большая особа — неужели Элси? Та малютка? Быть не может! Я не могу этого постичь. Право же, я никак не могу этого постичь!

— Не хотите ли присесть у камина, миссис Пейдж? — спросила Кейти довольно робко.

— Не зови меня «миссис Пейдж», дорогая; говори просто «тетя Оливия». — Затем гостья, шелестя шелками, проследовала в гостиную, где ждали своей очереди быть представленными ей Джонни и Фил. И опять она заявила, что «не может этого постичь». Не знаю, почему неспособность миссис Пейдж «постичь это» должна была вызывать у Кейти чувство неловкости, но такое чувство возникло.