Сьюзан Кулидж - Что Кейти делала

Миссис Эш была совершенно подавлена этим заключением и в первые минуты, в полной растерянности, не знала, что делать. Кейти, к счастью, не потеряла головы. У нее было то преимущество, что она уже успела подумать и заранее решить, какие действия необходимо будет предпринять «в крайнем случае». О это зловещее «в крайнем случае»! Посовещавшись с доктором, она отыскала хозяйку гостиницы и, даже не намекая на то, чем именно больна Эми, сняла только что освободившиеся комнаты в конце коридора, несколько удаленные от помещений, занятых другими постояльцами. Новых комнат было три: большая, угловая с окнами на две стороны, маленькая, дверь в которую открывалась из большой, и примыкающая к ним еще меньшая, которая могла служить кладовой или подойти для сиделки.

Без особых консультаций с миссис Эш — которая казалась совершенно ошеломленной и сидела неподвижно, устремив глаза на Эми и отвечая лишь: «Конечно, дорогая, как хотите», когда к ней обращались, — Кейти постаралась устроить все в этих комнатах в соответствии с собственными представлениями об удобстве и требованиях гигиены, почерпнутыми из замечательной брошюры мисс Найтингейл note 179об уходе за больными. По ее распоряжению из большой комнаты убрали ковер, шторы и почти всю мебель, пол вымыли горячей водой с мылом, а кровать отодвинули от стены, чтобы обеспечить свободную циркуляцию воздуха вокруг больной. Меньшую комнату она постаралась сделать как можно комфортабельнее для миссис Эш, выбрав для этого самый мягкий диван и самый удобный матрас из всех, какие имелись в наличии, поскольку понимала, что ее подруге предстоит огромное напряжение всех физических и духовных сил, в случае если болезнь Эми окажется серьезной. Когда все было готово, Эми, заботливо укутанную в одеяла, перенесли по коридору в новую комнату и уложили в свежезастланную кровать с мягкими подушками, и Кейти, проходя туда и обратно по коридору, пока переносила одежду и книги и заполняла комод в комнате, предназначенной для миссис Эш, чувствовала, что они подготовились к долгому, тяжелому испытанию своей веры и мужества.

На следующий день стало очевидно, что требуется сиделка, и после обеда Кейти в небольшом наемном экипаже отправилась на поиски. У нее был список адресов, и первым делом она обратилась к английским сиделкам, но, обнаружив, что все они уже наняты, велела вознице отвезти ее в один из женских католических монастырей, где, как она надеялась, можно будет нанять монахиню, умеющую ухаживать за больными.

На пути в монастырь требовалось пересечь Корсо. Она настолько забыла о карнавале со всем его веселым безумием, что на мгновение растерялась, неожиданно оказавшись в шумной пестрой толпе, настолько плотной, что вознице пришлось натянуть вожжи и на некоторое время совсем остановить лошадей.

Здесь были те же самые маски и домино, те же живописные костюмы крестьян, которые лишь три дня назад показались ей такими веселыми и красивыми. Вокруг звучали те же шутки и радостный смех, но теперь все казалось неуместным. Ледяной страх и ощущение одиночества, овладевшие ею, убили всякую способность веселиться, тягостные предчувствия и тревога наполняли ее сердце, и от этого легкомысленная болтовня и визг толпы казались неприятными и бездушными. Яркие краски оскорбляли ее печальный взор; она не хотела их видеть. Кейти откинулась на подушки экипажа, чтобы терпеливо перенести вынужденную задержку, и полузакрыла глаза.

Туча известковой пыли заставила ее очнуться. Confetti бросала в нее компания нескольких дородных мужчин в масках и белых домино, чьей повозке также пришлось остановиться в толпе. Кейти показала жестами, что у нее нет ни confetti, ни защитной маски, что она, по сути дела, «не играет», но эта просьба оставить ее в покое не возымела никакого действия. Маски продолжали осыпать известкой ее волосы, одежду, весь экипаж, и это занятие так и не наскучило им, пока перерыв в процессии, двигавшейся вдоль Корсо, не позволил их повозке проехать вперед.

Кейти как могла стряхивала с платья и с зонтика их щедрые дары, когда над самым ее ухом раздалась странная быстрая и невнятная речь, и смех толпы привлек ее внимание к заднему сиденью ее экипажа. Оказалось, что участник маскарада, наряженный красным чертом, влез под складной верх экипажа и примостился прямо у нее за спиной. Она взглянула на него и отрицательно покачала головой, но он лишь точно так же покачал головой в ответ и, продолжая быстро говорить и гримасничать, склонился вперед так, что его страшная маска почти задевала ее плечо. Как она быстро поняла, не было иного спасения, кроме как проявить благожелательность, и, вспомнив, что в сумочке у нее еще остались одна или две карнавальные конфеты, она достала их и предложила красному черту в надежде умилостивить его. Демон попробовал одну из них, чтобы убедиться, что это сахар, а не известка, в то время как толпа хохотала еще громче, чем прежде; затем, как кажется, вполне удовлетворенный, он произнес обращенную к Кейти небольшую речь на быстром итальянском — речь, из которой она не поняла ни слова, — поцеловал ей ручку, выпрыгнул из экипажа и, к ее великому облегчению, исчез в толпе.