Кристине Нёстлингер - Ильза Янда, лет - четырнадцать

Но хотя Ильза постоянно твердила, что она терпеть не может Татьяну и Оливера, я ей не так-то уж верила: Оливер не раз показы­вал мне жвачки и леденцы, подаренные Ильзой. А один раз показал даже маленькую гоночную машинку. И с прогулками было то же самое.

Раз в неделю Ильза должна была гулять с Оливером и Татьяной. Ильза, правда, всег­да проклинала эти прогулки и говорила, что уж лучше бы ей выводить на прогулку семь такс, чем этих двоих животных, но я несколь­ко раз видела их втроем в парке – Ильза сидела в песочнице, играла там с ними и что-то говорила с улыбкой. Правда, стоило ей заметить меня, как она тут же вскакивала и кричала:

– Ну все! Хватит с меня этих отравных гномов! Отведи-ка ты их домой!

Месяца два тому назад Ильза начала мне рассказывать, что она теперь снова встреча­ется с Амрай. Три-четыре раза в неделю она говорила со мной про эту Амрай. Как она рада, что снова подружилась с Амрай, потому что Амрай гораздо умнее, веселее, взрослее, чем все эти дурехи из ее класса.

Амрай была раньше Ильзиной подругой – когда Ильза еще училась в начальной школе.

Теперь Амрай учится в школе при монас­тыре. Как-то он там называется – вроде монастырь «Сакре-кёр-де-нотр-дам-де-сион». Это такая школа, где много вышивания, шитья и много уроков закона божьего.

Ильза рассказывала, что Амрай она встре­тила случайно, на улице. Сперва они даже не знали, о чем говорить друг с другом, но потом пошли вместе в кафе, ели ванильное мороженое, и тут-то Ильза заметила, что Амрай все такая же симпатичная, как и раньше. А еще Ильза меня попросила, чтобы я ничего не рассказывала маме про эти встре­чи с Амрай, потому что мама ее просто не выносит.

– Да что ты! – возразила я. – Это ведь уже так давно было! Мама, наверно, вовсе и не помнит Амрай.

– Нет, нет, – утверждала Ильза, – совсем еще недавно она сказала, что Амрай – самая большая дурища из всех, какие ей когда-либо встречались!

Разумеется, я пообещала Ильзе не гово­рить про Амрай ни словечка.

Ильза все уши мне прожужжала с этой Амрай. Как они были вместе в кафе и ели мороженое, как ходили в кино, как... И когда она говорит маме, что идет к Эви, это на самом деле она встречается с Амрай, и когда рассказывает, что идет в Молодежный театр, она тоже встречается с Амрай. По правде сказать, меня всегда удивляло, чего ради Ильза так скрывает Амрай от мамы и Курта. Я спросила Ильзу, почему Амрай ни­когда за ней не зайдет. Но сейчас я уже не помню, что она мне тогда ответила.

А потом – недели три назад – у нас дома произошел жуткий скандал.

Это было в субботу. Ильза сказала, что идет в театр вместе со своим классом. Почти все идут. Вернется домой в десять.

Мама предложила заехать за ней в театр на машине, но Ильза сказала, что это совер­шенно лишнее: отец Эви возьмет ее с собой и довезет до дома.

Ильза не пришла ни в десять, ни в пол-одиннадцатого, ни в одиннадцать. В половине двенадцатого ее все еще не было дома.

Мама позвонила родителям Эви. Они уже спали и были не слишком любезны. Мать Эви ответила, что ей абсолютно ничего не известно о посещении театра, а Эви давным-давно спит.

Мама извинилась и сказала, что все это, как видно, недоразумение. Потом мама и Курт долго сидели в гостиной. Они почти не разговаривали. Каждые десять минут они сообщали друг другу который час. Несколь­ко раз Курт сказал:

– Да, это в самом деле никуда не годится! Так продолжаться не может!

– Этого просто нельзя допускать. – ска­зала мама. – Потом будет поздно!

Я лежала в кровати. Дверь нашей комнаты и дверь гостиной были чуть приоткрыты, и я слышала каждое слово. Я попробовала не спать. Но потом все-таки уснула. Я просну­лась, услышав в гостиной голос Ильзы. Был второй час ночи. Я вылезла из постели и про­кралась в переднюю. Ильза, видно, толь­ко что вернулась домой.

Она рассказывала, как чудесно было в театре и что отец Эви оказался порази­тельно милым человеком: он пригласил весь класс после театра в шикарный рес­торан.

– Как мило, – сказала мама.

– Удивительно любезно, – сказал Курт.

Потом Ильза стала перечислять, что они ели, что ела Эви, что Герта и что все осталь­ные. Мама и Курт все время говорили: «Ах, вот как?», «Так-так», «Исключительно инте­ресно».

Я еще не совсем проснулась, но все-таки я заметила, что будет очень плохо, если Иль­за станет и дальше рассказывать про ресто­ран, про разные блюда и про отца Эви. Я сде­лала над собой усилие и вошла босиком в гостиную.

– Эрика, сейчас же иди в постель! – крикнула мама.