Рене Госинни - Малыш Николя

Я ему сказал, что это ужасно несправедливо, а Аньян сказал: «Так тебе и надо», взял свою книгу и ушёл очень довольный. Аньян не играет с нами на перемене, он приносит из класса книгу и повторяет уроки. Он просто чокнутый, этот Аньян!

– Так как же насчёт моего бутерброда с джемом? – опять вмешался Альцест. – Я уже доедаю третий, перемена тоже скоро кончится, и одного бутерброда мне не хватает, предупреждаю вас!

Мсье Борденав хотел ему что-то ответить, но не смог, а жаль, потому что мне показалось, что он собирался сказать Альцесту что-то интересное. А не смог он ответить потому, что Аньян опять валялся по земле и громко кричал.

– Что там ещё? – спросил мсье Борденав.

– Это Жоффруа! Он меня толкнул! Мои очки! Я умираю! – орал Аньян, совсем как в том фильме, который я недавно смотрел. Там были люди в подводной лодке, и они не могли из неё вылезти, а другие их спасали, но лодка всё равно затонула.

– Нет, мсье, это не Жоффруа. Аньян сам упал, он просто на ногах не держится, – объяснил Эд.

– А ты чего лезешь, куда тебя не просят? – сказал Жоффруа. – Не твоё дело! Да, это я его толкнул, и дальше что?

Тут мсье Борденав стал кричать, чтобы Эд вернулся в угол и чтобы Жоффруа проводил его до места и остался там же. Потом он поставил на ноги Аньяна, у которого из носа шла кровь, и увёл его в медпункт, а вслед за ними шёл Альцест и говорил про свой бутерброд с джемом.

Ну а мы пока решили сыграть в футбол. Было немного неудобно, потому что во дворе уже начали свой матч старшие, а мы со старшими не очень-то ладим и часто дерёмся. Вот и теперь, с двумя мячами и двумя матчами одновременно, которые путались между собой, опять так и получилось.

– Отдай мяч, ты, козявка, это наш! – приказал Руфюсу один из старших.

– Неправда! – заявил Руфюс, и это была правда, что это была неправда, и один из старших забил гол нашим мячом и дал оплеуху Руфюсу, а Руфюс лягнул его по ноге.

Драки со старшими всегда так проходят: они нам оплеухи, а мы им пинка по ногам. Тут мы очень увлеклись, все дрались, и было очень шумно. Но, несмотря на шум, мы услышали крик мсье Борденава, который возвращался из медпункта вместе с Аньяном и Альцестом.

– Смотрите, – сказал Аньян, – они все вышли из угла!

Мсье Борденав, кажется, действительно рассердился и побежал к нам, но не добежал, потому что поскользнулся на Альцестовом бутерброде с джемом и упал.

– Браво, – оскорбился Альцест, – здорово! Давайте-давайте, топчите его ногами, мой бутерброд с джемом!

Мсье Борденав поднялся, стал отряхивать брюки и все руки испачкал в джеме. Мы снова начали драться, перемена проходила классно, но тут мсье Борденав посмотрел на свои часы и пошёл, хромая, давать звонок. На этом перемена закончилась.

Пока мы строились, пришёл другой наш воспитатель – Бульон.

– Ну что, старик Борденав, – сказал Бульон, – всё прошло нормально?

– Как обычно, – ответил мсье Борденав. – Что тебе сказать, я каждый день молюсь, чтобы пошёл дождь, а когда утром встаю и вижу, что погода хорошая, меня охватывает отчаяние!

Нет, правда, не понимаю я мсье Борденава, когда он говорит, что не любит солнце!

Я ушёл из дома! Я играл в гостиной и вёл себя очень хорошо, а потом пришла мама и стала меня ругать, и только потому, что я опрокинул бутылку чернил на новый ковёр. Тогда я заплакал и сказал ей, что уйду и что они обо мне ещё пожалеют, а мама сказала:

– Ну вот, провозилась тут с тобой, а уже поздно, мне надо идти в магазин. – И она ушла.

Я поднялся к себе в комнату, чтобы собрать всё, что мне понадобится, когда я уйду из дома. Я взял свой ранец и положил в него красную машинку, которую мне подарила тётя Эложи, паровоз на пружинке от маленького поезда с товарным вагоном, единственным, который у меня сохранился, потому что другие вагоны поломались, и кусок шоколада, который оставался от полдника. Ещё я взял свою копилку, ведь мало ли что, может быть, мне понадобятся деньги, и ушёл.

Мне повезло, что мамы не было, она бы, конечно, запретила мне уходить из дома. Я вышел на улицу и пустился бежать. Мама и папа очень огорчатся, но я вернусь не скоро, только когда они станут старыми, как бабуля, а я буду богатым, у меня будет большой самолёт, а ещё большая машина и свой собственный ковёр, на который я смогу опрокидывать чернила, и они страшно обрадуются, когда меня увидят.