Рене Госинни - Малыш Николя

Честно говоря, отчасти это было справедливо, потому что мы с Аньяном всё-таки немного побаловались. Но, в общем, мама оказалась, как всегда, права: мы с ним хорошо провели время. Я бы с удовольствием зашёл к нему ещё разок, но, кажется, теперь уже его мама не хочет, чтобы он со мной общался.

Всё-таки хорошо было бы, если бы мамы решили для себя, чего они от нас хотят, а то мы уже вообще не знаем, с кем нам общаться!

Лично я не понимаю мсье Борденава, когда он говорит, что не любит солнечную погоду. В самом деле, что хорошего, когда на улице идёт дождь? Конечно, и в дождь тоже можно приятно провести время. Можно шлёпать ногами по ручейкам, можно поднять голову и открыть рот и глотать большие дождевые капли, и дома тоже хорошо, потому что тепло, можно играть в электрическую железную дорогу, а мама готовит горячий шоколад с пирожными. Но в школе, если идёт дождь, не бывает настоящей перемены, потому что нас не пускают во двор. И я не понимаю, почему мсье Борденав не радуется хорошей погоде, ведь тогда он тоже может выйти во двор, потому что на переменах следит за нами именно он.

Сегодня, например, была очень хорошая погода, и солнца было много-много, и перемена прошла замечательно, тем более что до того три дня подряд лил дождь и нам приходилось сидеть в классе. Мы построились и вышли во двор, как всегда делаем на перемене, и мсье Борденав нам сказал: «Разойдитесь», и было очень весело.

– Поиграем в жандарма и вора! – крикнул Руфюс, у которого папа полицейский.

– Ты уже всем надоел, – сказал Эд. – Лучше сыграем в футбол.

И они подрались. Эд очень сильный и любит бить всех наших кулаком по носу, а Руфюс – он из наших, поэтому тоже получил. От неожиданности он попятился и наткнулся на Альцеста, который в это время ел бутерброд с джемом, бутерброд упал на землю, и Альцест поднял крик. Мсье Борденав сейчас же прибежал, разнял Эда и Руфюса и поставил их в угол.

– А мой бутерброд? – поинтересовался Альцест. – Кто мне его компенсирует?

– Тоже хочешь в угол? – спросил мсье Борденав.

– Нет, – сказал Альцест, – я хочу свой бутерброд с джемом.

Мсье Борденав сильно покраснел и начал громко дышать через нос, как всегда, когда сердится, но дальше говорить с Альцестом он не мог, потому что в это время подрались Мексан и Жоаким.

– Отдай мой шарик, ты жульничаешь! – кричал Жоаким и тянул Мексана за галстук, а Мексан в ответ отвесил ему пару оплеух.

– Что здесь происходит? – вмешался мсье Борденав.

– Жоаким не любит проигрывать, вот он и разорался. Но, если вы, конечно, хотите, я могу дать ему в нос, – предложил Эд, который как раз подошёл, чтобы рассмотреть всё поближе.

Мсье Борденав взглянул на Эда с большим удивлением:

– Мне казалось, что я поставил тебя в угол?

– А, ну да, в самом деле, – сказал Эд и вернулся в угол.

А Мексан за это время стал совершенно красным, потому что Жоаким всё не выпускал его галстук, и мсье Борденав отправил обоих в угол, к двум другим нашим, которые там уже стояли.

– Так как насчёт моего бутерброда с джемом? – спросил Альцест, который опять ел бутерброд с джемом.

– Но ты ведь как раз его сейчас и ешь! – сказал мсье Борденав.

– Это дела не меняет, – закричал Альцест, – и если я приношу на перемену четыре бутерброда, то хочу съесть все четыре!

У мсье Борденава не было времени рассердиться, потому что прямо ему на голову – бац! – упал мяч.

– Кто это сделал?! – завопил мсье Борденав, схватившись рукой за лоб.

– Это Николя, мсье, я видел! – сказал Аньян.

– Подлый стукач, – крикнул я, – если бы не твои очки, ты бы у меня получил!

Аньян заревел, приговаривая, что он очень несчастный и что он покончит с собой, а потом стал кататься по земле. Мсье Борденав спросил меня, правда ли, что это я бросил в него мячом, и я сказал, что правда, что мы играли в вышибалы, что я метил в Клотера, но промахнулся, но я не виноват, потому что я не собирался салить мсье Борденава.

– Я запрещаю вам играть в эти жестокие игры! И конфискую мяч! А ты отправляйся в угол! – велел мне мсье Борденав.