Лидия Чарская - Счастливчик

И, рыдая навзрыд, Раиса Даниловна Голубина скрылась в коридоре.

Ах, какое утро! Какое ужасное утро!..

Аля не приходит в себя… Аля стонет, мечется и кричит временами в своей постели… А то лежит безмолвный и затихший, точно мертвец…

Скорее бы, скорее приехал доктор! Раиса Даниловна и Кира, тесно прижавшись друг к другу, охваченные одним общим волнением, с замиранием сердца ждут с минуты на минуту его приезда… Как измучилась, как исстрадалась маленькая душа Счастливчика за это недолгое время. Сколько отчаяния и горя узнал он за эти короткие часы! Что-то не перестает сжимать его сердце… Что-то теснит голову и грудь… Страшный, настойчиво-властный голос твердит ему из глубины сердца:

— «Если маленький Аля умрет, ты довел его до этого своим безрассудным поступком, и ты виновник его смерти».

Как это ужасно! Как тяжело! Невыносимо тяжело!

На лицо Алиной мамы страшно смотреть. Глаза горят, как у безумной, щеки белы, как бумага… Боже мой! Что будет с нею, если умрет ее сокровище, ее бедный, маленький, всегда тихий, как мышка, кроткий голубок. А Аля, не багровый уже теперь, а бледный-бледный, как известь. Его трясет лихорадка. У него озноб. Его впалые щеки сини. Зубы стучат. Глаза полуоткрыты, но он ими ничего не видит, решительно ничего. Он в забытьи.

Звонок в передней.

— Это доктор! — точно проснувшись, глухо говорит Раиса Даниловна.

Она не ошиблась — это был доктор.

Входит доктор, высокий, худой, в очках, кивает головой, внимательно оглядывает комнату. Потом подходит к постели, берет ручку больного, слушает пульс. Долго-долго выслушивает и выстукивает Алю…

О, как бесконечно долго длится его осмотр!

Наконец он оставляет маленького больного, подходит к Раисе Даниловне и говорит:

— У мальчика очень тяжелая болезнь, но не надо отчаиваться… Заразного у него ничего нет… Надеюсь, поправится. Надо только сейчас принять меры, и, если ему не станет легче, я не уеду отсюда… Будьте покойны, сударыня! Я приложу все силы, чтобы спасти его.

Он написал что-то быстро на клочке бумажки и велел подошедшей служанке нести в аптеку. Потом потребовал теплых одеял, теплого верхнего платья, подушек, словом, всего такого, чем можно было бы хорошенько укутать и согреть больного.

— Надо как можно скорее и лучше вызвать у больного испарину, — пояснил доктор, — и, если это удастся, мальчик спасен. А теперь горячего чаю сюда, хорошо бы с лимоном или коньяком.

Когда все требуемое было передано врачу, вместе с чаем и лекарством, доставленным из аптеки, доктор собственноручно влил несколько ложек горячего чая в посиневший ротик Али. Вслед за этим он стал каждые четверть часа поить его микстурой, предварительно укутав мальчика всеми теплыми вещами, которые нашлись в убогом жилище.

В промежутке между подачею лекарств врач обратился к Алиной маме:

— Отчего вы раньше не позвали меня? Надо было возможно скорее захватить болезнь!

— А разве уже поздно? — с ужасом в обезумевших от горя глазах спросила Голубина.

— Все в руках божьих! — ответил доктор.

В ответ на слова доктора громкое судорожное рыдание огласило комнату.

— Уведите ее, она потревожит больного, — тихо произнес, обращаясь к Счастливчику, доктор. И Счастливчик, у которого маленькое сердце разрывалось от тоски и горя, как взрослый, повел Алину маму в коридор, плотно затворив дверь за собою.

На пороге комнаты они успели услышать голос доктора:

— Не отчаивайтесь раньше времени. Если, повторяю, удастся вызвать испарину, — ваш мальчик спасен.

В маленькой, почти крошечной, комнатке служанки, общей горничной для всех, снимающих скромные комнатки, бедных жильцов, Алина мама опускается на стул и горько-горько плачет.

— О, вы великодушный, добрый, чудный мальчик, — шепчет она, прижимая к своей худенькой груди голову Киры, — если бы не вы, не ваша помощь… — и она вздрагивает всем телом при одной мысли о том, что могло бы тогда случиться.

И град горячих, благодарных поцелуев сыплется на Счастливчика.

Но еще теснее, еще болезненнее сжимается от них его сердце. Точно невидимые когти раздирают его на тысячу кусков.

О, эта бедная, худенькая Алина мама не знает, очевидно, кто виновник болезни ее милого мальчика… Какая мука! Какой ужас!

Счастливчик не в силах выносить этого ужаса, этой муки.

Вне себя, падает он на колени перед доброй, ласковой, несчастной, рыдающей женщиной и рассказывает ей все, как было, все, все…