Александр Исбах - Красноармейцы

На лугу устроен спортгородок. Поставлены заборы, выкопаны ямы, через рвы проложены бревна. Задача наша — суметь пройти спортгородок в полном походном снаряжении. А походного снаряжения у нас теперь порядочно: винтовка, скатка, лопатка, противогаз, мешок, гранатная сумка. Куда только ни навешиваем мы разных вещей! А Дыркина из-за них даже разглядеть трудно. Прямо не человек, а вешалка.

И вот во всем этом надо проходить рвы по бревну, перелезать через заборы, пролезать под проволочными заграждениями.

Особенно тяжелы были для нас забор и бревно…

Вот Капернаут бежит во всю прыть. Добежит до забора и… баста. Не взобраться Капернауту на забор. А ежели взберется — не слезть ему ни в жисть. Так и сидит на заборе верхом мрачная капернаутовская фигура.

— Капернаут, другим место освободи…

— Не могу. Не осилю.

Много трудов было положено, пока научили Капернаута перелезать через забор.

Еще хуже дело обстояло с бревном. Задача была — пройти через ров по бревну. Храбро ступали мы на бревно и, дойдя до середины, не выдерживали равновесия и тяжело плюхались в ров. «Героем бревна» был Нейфельд. Двадцать раз начинал он переходить ров и… неизменно, дойдя до середины, срывался.

— Нейфельд, — говорил начальник команды, — а что, если бы под вами не ров без воды был, а поток горный…

— Не выходит, товарищ начальник, — жаловался Нейфельд. И опять начинал сначала.

А мы-то издевались, мы-то посмеивались, и горе было тому насмешнику, кто сам потом срывался с бревна. Лучше было ему не выходить изо рва… Засмеют…

Зато быстро и уверенно проходил по бревну Федька Чернов. Для него было большим удовольствием перескакивать через заборы и рвы. Делал он это ловко и красиво. С нескрываемой завистью глядел на нею Капернаут.

После спортгородка бывал у нас политчас. Шли мы на ленполянку и здесь отдыхали после «бревна» и «заборов».

На ленполянке был оборудован летний клуб — ленпалатка. Здесь была главная штаб-квартира политрука Горовского и Вани Фуражкина с ячейкой. К тому времени был у нас и другой политрук Аркадьев, веселый рабочий парень, главный организатор вечеров самодеятельности и завзятый гармонист.

Кроме школьной ленпалатки был еще полковой клуб, с читальней, библиотекой и кабинетами. Почти как в городском помещении. Это было лучшее здание в лагере. Комсостав жил в маленьких легких хибарках. Казалось, дунешь — и улетит хибарка… Недаром однажды после сильного дождя пришел к нам весь мокрый политрук Аркадьев и жаловался, что его «вымыло» из хибарки.

Была еще открытая сцена с кинобудкой. Здесь устраивались полковые собрания, и чуть ли не каждый вечер шли кинофильмы.

Занятия становились все серьезнее. Усложнялась и партработа. Пулеметчики наши уехали в Быково на пулеметные сборы.

В каждой палатке, а их было у нас больше сорока, надо было избрать палаточника. Палаточник был культруководителем палатки. Читал газеты, разъяснял все непонятное, проводил беседы. Палаточниками стали почти все комсомольцы. Мы с ними занимались, указывали, как отвечать на вопросы. А по вечерам часто собиралось человек десять и уходило на луг. Здесь на траве, под огромным куполом темного ночного неба, истыканного золотыми звездочками, вели мы долгие разговоры.

— Как сейчас во Франции? — начинал Цыганков. Маленький член ЦИКа интересовался международными вопросами.

Говорили и о Франции, и об англичанах. А потом Цыганков рассказывал о заседаниях своих циковских и моссоветовских. Был он простой, как и раньше. И ни одним жестом не пытался показать свое «высокое звание».

Переходили на школьные вопросы. Со школьных на свои домашние. Сатаров всегда заводил разговор о том, как житься хорошо будет, когда все в сельскохозяйственные артели пойдут. И так долго-долго сидели и говорили мы. Потом замолкали и смотрели, как в небе мерцали звезды. Под грибом в лагере стоял часовой и тоже глядел в ночное небо.

…Сон был крепок, как никогда. Особенно крепок после тактических занятий. Тактические занятия бывали у нас через день. Ранним утром вставал полк. Наскоро ополаскивали лица, пили чай, съедали что-нибудь горячее — и в поле, в лес, километров за десять. Там полк разделялся. Школа была в наступлении. Батальон в обороне. Или наоборот…

Ильиченко собирал всех командиров. Объяснял им боевую задачу, и школа шла в бой. Разбивались на роты, взводы, отделения. Ползли, перебегали, палили из пулемета. И наконец лихой атакой выбивали врага.