Эмиль Офин - Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА]

— То есть как это? Не понимаю…

— А очень просто, — усмехнулся мужчина. — Для вас милиция — это лейтенант, который только что проколол ваш талон, или тот милиционер, что мешает перейти улицу там, где вам хочется. Но ведь это только один из участков ее работы. А вы попробуйте пошире взглянуть на вещи. Ну, хотя бы на той же улице: кто снимает с трамвайной подножки сорванца и передает отцу и матери, хотя и со штрафом, да зато с целыми ногами?

Кругом заулыбались. Молодая женщина покосилась на пролетевшую по шоссе машину и ухватила свою дочку за обе ножки.

Мужчина подметил этот жест. Усмехнулся и продолжал:

— Обидят вас или оскорбят, куда вы обращаетесь? Или, скажем, уклоняется какой-нибудь тип от обязанностей по отношению к брошенной им семье, кто его разыщет? Вот вы тут говорили об искусстве в раскрытии краж, о чуткости к людям — это, конечно, вопросы сложные, но, поверьте, дорогие товарищи, работникам милиции часто приходится сталкиваться с обстоятельствами, где вроде бы все и просто, и на поверку выходит — одного какого-нибудь звена недостает, и чтобы найти его, нужна особенная чуткость…

Он умолк и, вытащив из-под корней пня бутылку нарзана, стал пить прямо из горлышка.

— Ну, это все разговоры, — сказала мать голенькой девочки. — Что-то я насчет чуткости и деликатности милиции никогда не слыхала.

Мужчина задумчиво посмотрел на пустынный мелководный залив, где на фоне воды и неба четко рисовались две стройные фигуры юноши и девушки, и вдруг улыбнулся.

— Ну, что ж, послушайте, я как раз знаю одну такую историю, — он взглянул на даму в ярком халате и прищурил серые глаза. — И вы слушайте, гражданка, потому что речь пойдет не только о краже.

Случилось это, дорогие товарищи, в прошлом году, примерно в такой же хороший солнечный денек. Вызвал один начальник одного своего сотрудника и не так, чтобы сердито, но внушительно сказал:

«Прошу садиться. Насколько мне известно, вчера у вас в отделе происходило небольшое совещание. О чем там шла речь?»

Ну, сотрудник сразу понял, что начальник чем-то недоволен. Он встал с кресла, в которое едва успел сесть и, как полагается в таких случаях, отрапортовал по всей форме:

«Товарищ начальник, речь шла о трех квартирных кражах, происшедших за два с небольшим месяца в разных районах города».

«Да вы садитесь. Ну и что же?»

«После тщательного анализа мы пришли к заключению, что все эти кражи произведены одним и тем же лицом, недавно прибывшим в наш город. На это указывает целый ряд…»

«Понятно, — перебил начальник и взглянул на часы. — Так вот, товарищ майор, разрешите вам доложить, что час тому назад произошла еще одна кража, и у меня есть основания предполагать, что это автограф того же самого художника. На это указывает целый ряд…»

«Понятно, товарищ начальник, — сказал майор. Он опять встал с кресла и опустил руки, как говорится, по швам. — Разрешите мне самому заняться этим делом».

И вот тут, дорогие товарищи, начальник наконец-то улыбнулся.

Он вырвал листок из блокнота и вышел из-за стола.

«Люблю за догадливость, Василий Иванович. Это я и имел в виду, вызывая вас. Вот адрес, и к ночи я жду доклада. Желаю удачи».

Мужчина покосился на яркое солнце, утер концом полотенца-чалмы влажный лоб и снова потянулся за бутылкой нарзана.

— Ну и как, удалось вашему майору раскрыть кражу? — нетерпеливо спросил владелец «москвича».

— А вы не торопитесь, история только начинается, товарищ доктор.

Владелец «москвича» озадаченно приподнял брови, но потом засмеялся.

— Вы увидели мой медицинский журнал и поэтому догадались, что я доктор. Это не так уж сложно.

Рассказчик тоже засмеялся.

— Так же просто, как и определить, что вы не женаты. Я опять угадал?

Доктор озадаченно взглянул на рассказчика и смущенно кивнул.

— Поразительно! — воскликнула дама в ярком халате. — Как вы это узнали?

Мужчина улыбнулся.

— Конан-Дойль, которого вы так любите, гражданка, сумел бы написать об этом загадочный рассказ и раскрыть секрет где-нибудь на тридцатой странице, а я не стану интриговать, просто обращу ваше внимание на хорошие шерстяные синие трусы доктора, которые неумело зашиты простой белой ниткой.

— Не перебивайте, товарищи, рассказчика. Что же было дальше, товарищ майор?

Мужчина весело замотал головой.

— А вот вы-то и не угадали: я не майор. Ну, да ладно, вернемся к рассказу. Нужно вам сказать, дорогие товарищи, что приемы у квартирных воришек довольно однообразны. Наметит такой гастролер какую-нибудь обязательно отдельную квартиру и начинает за ней наблюдать. Утром он видит, кто выходит, вечером — кто возвращается. Так продолжается несколько дней; потом он, как говорят художники, делает пробный мазок — в середине дня смело подходит к двери и нажимает кнопку звонка. Если, паче чаяния, в квартире кто-либо окажется и ему откроют, воришка спросит какую-нибудь Марью Петровну, извинится за ошибку и уйдет; подозрений это не вызовет. Но чаще всего бывает, что на звонок никто не отзовется, и, таким образом, квартира уже «готова».