Эмиль Офин - Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА]

Геннадий с первого дня знакомства окружил Ольгу заботой и вниманием. С годами его отношение не изменилось. Вот и сейчас — он спит на неудобной узкой кушетке, а ей предоставил широкую хозяйскую кровать. Ольга избавлена от всяких хлопот: они снимают комнату с полным пансионом, а их сын, трехлетний Толик, живет на даче у дяди.

Хозяйка кормит Ольгу и Геннадия тяжелой деревенской едой — сало, каша, свинина; даже курица фаршируется кусочками шпика, а перец — в каждом супе. Утром хозяйка осторожно просовывает голову в дверь и, убедившись, что Ольга уже проснулась, говорит всегда одну и ту же фразу: «Топрый тень. Что вы шелаете на опет, Олька Николаевна?»

Тоскливое чувство усилилось. Ольга повернулась к стене и долго глядела на выцветшие обои, под которыми обозначались кромки неплотно пригнанных досок. Вспомнился свой дом — тисненые обои, гитара с темно-голубым бантом; Геннадий, любитель антикварных вещей, купил где-то по случаю эту гитару, работы испанского мастера Маркоса. Один вечер он потренькал, глядя в самоучитель по цифровой системе, и больше к гитаре не прикасался — только заказал чехол и старательно написал на нем свою фамилию: у него привычка метить вещи. На его письменном столе лежит кожаная папка с золотым оттиском — «Дипломная работа О. Н. Калашниковой». За четыре года надпись потускнела, а кожа потеряла блеск и кое-где потрескалась, хотя Геннадий в солнечные дни прикрывал папку газетой.

За стеной часы хрипло пробили шесть раз. Кушетка под Геннадием заскрипела, он зашаркал домашними туфлями, зевнул.

Ольга закрыла глаза и сделала вид, что спит.

— Топрый тень, Олька Николаевна. Что вы шелаете на опет?

— Ну какая разница, делайте что хотите, Марта Августовна, — с трудом скрывая раздражение, ответила Ольга.

Она стояла у пятнистого трюмо, заключенного в потемневшую дубовую раму с нелепыми завитушками, и разглядывала свое лицо.

Кожа гладкая, и на щеках румянец. Но вот около глаз уже морщинки — совсем такие, как на папке с ее дипломным проектом. Откуда в двадцать семь лет морщины? «Что за фантазия ехать на лето в какую-то деревню! — вспомнила она слова Беллочки Брянцевой, жены директора мебельной фабрики. — Ребенок чудно устроен — на шикарной даче профессора Турина. Слава богу, можно подумать о себе. Мало ли что твой Геннадий любит рыбную ловлю. Тоже мне спорт! Теннис и танцы — вот настоящий спорт. Твой муж совершенно не считается, что в деревне ты постареешь и расплывешься. Отдыхать нужно только в Сочи».

Беллочка уже девять лет замужем; она «выскочила» сразу после школы. Муж исполняет все ее желания. У Беллочки постоянный пропуск в Дом кино, билеты на премьеры ей приносят домой, а на футбол и в магазины они с Ольгой ездят на служебной «победе» Брянцева.

Ольга неприязненно подумала о Геннадии: «Сам растолстел и хочет, чтобы я тоже расплылась». Она обеспокоенно оглядела в зеркало свою фигуру и заметила, что её халат завязан полотенцем, — утром она не могла найти пояска и взяла, что попалось под руку.

Ольга осмотрелась: неубранная постель, один чулок лежит на полу, другой — вместе с резинками свешивается со стула, платье брошено в ногах на кровати. «Где же, однако, пояс от халата?.. Ах, да не все ли равно…» Ольга присела к столу и подперла рукой щеку. В комнате хозяев тикали стенные часы, маятник однотонно постукивал, и это действовало на нервы — так же, как и доносящееся со дзора кудахтанье. На столе лежало начатое письмо к Беллочке; в нем всего пять строк, больше Ольга не могла придумать, — теперь эти строчки посыпаны яичной скорлупой.

Ольга откусила от пирожка, нехотя пожевала и положила пирожок на тарелку. «Сходить к Геннадию на озеро, что ли?» Она сняла халат и начала медленно одеваться.

Вокруг городка пологие холмы, горбатые поля со следами старого межевания; между хуторами аккуратные тропинки и дорожки. По берегу небольшого озера заросли лозняка и ольшаника, на спокойной воде редкие всплески рыбы, блеск стрекоз. Городок — одна вымощенная крупным булыжником широкая улица: вывески на эстонском и русском языках — «Райком», «Аптека», «Парикмахерская»; столовая, где за кружкой пива обсуждаются местные новости; почта, на которой знают в лицо всех адресатов.

За неделю, прожитую здесь, Ольга успела привыкнуть к ленивой, прогретой солнцем пыльной тишине городка. Но сегодня, едва выйдя на улицу, она почувствовала необычайное оживление. Жители стояли группками в тени тополей и, показывая руками на продавленный булыжник мостовой, переговаривались.