Катерина Грачёва: Посох Следопыта

„О, Небо! — мысленно вскричала я. — Пусть хоть кто-нибудь!..“

И Небо увидело отважную меня в великолепных ковбойских джинсах. И послало мне дачного милиционера Володю.

О, как он смотрел на мой полёт! Как смотрел!..

Я почувствовала, что отрываюсь от земли и воспаряю в акварельные облака. Восторг заполнил всё мое существо, весь горизонт… и вдруг превратился в серый пыльный асфальт.

На какой пожар стремилась я успеть? Кого спасти? Кому донести срочную весть?

Какому богу молилась моя душа?

Далеко-далеко стоял милиционер Володя.

Близко-близко хохотала в исступлении Смерть, проникая внутрь меня своими сухими земляными лапами.

Я вскочила, подхватив покалеченного коня, и побежала домой на несгибающихся ногах, выплёвывая комья земли и траву.

Я не могла допустить, чтобы Володя смотрел, какой изумительный карман для ножа волочится за мной по земле вместе с разорванной и истерзанной асфальтом штаниной».

— Вот так дела! Потрясающе! Это чья тетрадка? — спросил Макс.

— Настина, — сказал Артём. — Отдай, наконец!

— Это которая вашего бойкота-то испугалась? — усмехнулся Леон. — Я от Алинки слышал.

— Жди! — сказал Артём. — Уж кто ничего не боится, так это она. Это я тебе точно говорю. И дерётся она будь здоров. У неё такой захват есть, она в секции занималась, раз — и через колено. Можешь сам попроситься, она и тебя перевернёт.

— Что я, спятил? — ответил Леон. — Если занималась, то понятно, что перевернёт, что тут удивительного. А тетрадочка занимательная. Это она сама сочиняет или списывает где-то?

— Списывает! — неторопливо фыркнул Макс, он даже фыркал неторопливо. — Где бы это она списала про дорогу Смерти? У Пушкина, наверное! А ты знаешь, почему вся дача Пятачок Пятачком называет? Это потому что когда она маленькая была, назвала его пятачком, и все дети за ней, а за детьми и взрослые.

— Эти чудаки себе бойкот объявили, а не ей, — махнул рукой Артём. — У неё всегда полно идей и выдумок, она их прямо из пустого места вылавливает. А они только и знают, что в королевство играть или в догонялки… Кстати, королевство тоже она назвала, а до этого шалаши были. Ты играешь в королевство? Элен-то играет. Её королевой избрали. А Катя играет первую придворную даму. А идёшь ли ты королём, я так и не понял.

— Иду, иду, — благосклонно кивнул Леон. — Только что мне там с ними делать? Король со своим визирем поедет на лодке кататься и с удочками международные контакты укреплять. Верно, Макс? Ха-ха! А королева подождёт.

Макс пожал плечом. Он вообще был молчаливый, этот Макс, и ходил за Леоном, как чебак за приманкой, и ни в чём ему не противоречил. И царственный Леон к нему благоволил, а над Артёмом почему-то всегда смеялся. То у него велосипед старый, то штаны дореволюционные, то ещё что-нибудь не так.

— Тебя мы не зовём, — сказал Леон. — У тебя благородная роль утешать младую деву в бойкоте. «Почему я дружу с Артёмом». Ох, представляю, что она там написала. «Я помню чудное мгновенье: на Пятачке сидел Артём. А я… в невинном изумленьи… его увидела притом». Пошли, Макса…

Артём разозлился, сел на велосипед, поехал в другую сторону. Надо было как раз прочитать ему про то, почему Настя с Артёмом дружит, то-то бы он покраснел за свою драгоценную Элен! Нужны мне ваши лодки, как косметички с помадой, как телеге пятое колесо! Долой королей с королевами, даёшь революцию! Йохо-ооо!

Камыши качались и тихонько потрескивали, сталкиваясь жёсткими листьями. Следопыт задумчиво смотрел поверх камышей.

— Йо-хоо! — громко разнеслось по воздуху, и берёзки от возмущения всплеснули руками и зашептались.

По асфальтовой дорожке, мимо разморённых тел, будто бы разложенных на пляжном песке для вяленья, пронёсся на лихом двухколесном коне Артём Непобедимый. Он помахал обеими руками пляжникам, которые даже не подняли голов. Секунда-другая — и клич уже где-то рядом:

— Йо-хоооааы…

Следопыт вскочил.

— Живой?

— О, — сказал Артём, потирая коленку. — Настя! А ты чего тут? В болото залезла. За влюблёнными шпионишь?

— За кем? — удивился Следопыт.

— Ну, за Леоном и Элен.

Настя глянула на мостки. Ленка грациозно высилась у перил, обмахиваясь большой соломенной шляпой, а Лёвка летел в воду, дрыгая ногами, длинный, как лягушка в прыжке.

— У людей и у лягушек есть что-то общее, — задумчиво сказал Следопыт. — Наверное, есть какие-то законы, которые для всей природы одинаковые.