Катерина Грачёва: Посох Следопыта

Забор от Настиного дома был не очень близко, и кроме того, чтобы достичь его, надо было пересечь дорогу Смерти. Куда это её понесло в ночь босиком, через эту дорогу, да ещё с мышью! Непобедимый поёжился.

«На крыше у Архивариуса завелись духи. Они скрежетали три ночи подряд. Витька и Иринка не спали. Витька трясся под одеялом, а Иринка по часам отмечала скрежет и читала вслух Конан Дойля. Но когда она стала читать громко, духи стали ломиться и греметь. Иринка ужасно перепугалась и позвала родителей. Духи исчезли. Днём мы влезли на крышу и увидели там ветку от дерева, которая зацепилась в другой ветке и скребла по крыше. Ничего себе эти духи там накуролесили, не иначе как танцевали».

«Увлекательнейшая игра, или Почему я дружу с Артёмом, а не с девочками». Ну, это уже совсем интересненько! Он даже качаться забыл.

«Нам было шесть лет. Я пошла гулять и встретила Лену с Катей. Они сказали, что не возьмут меня играть, потому что у меня нет косметички. Я расстроилась до слёз, побежала к бабушке и стала просить у неё косметичку. Думала, что это что-то космическое. Бабушка сказала, что это мешочек для помады, дала мне этот мешочек и что-то туда наложила. Я побежала к девочкам. Оказалось, что они играли так: шли к Лене, мазались помадой, разговаривали о том, почём на рынке лук и в каком магазине самые тонкие колготки, потом стирали со рта помаду и шли к Кате. А там мазались снова и обсуждали, где дешевле репа. Мне надоело ждать, когда же начнётся интересное, я бросила их и пошла на улицу. А там ехал Тёма и закричал: „Айда рыбу ловить!“ И я скорей сбегала за велосипедом и поехала ловить рыбу. И мне было очень смешно, что я так обижалась на них, потому что Артём в сто тысяч раз лучше всех этих глупейших косметичек».

— Ха-ха! Читает и краснеет! — выкрикнул Леон, выхватив у него из-под носа тетрадку. — О-о, Макса, смотри, над чем он краснеет! «Почему я дружу с Артёмом»…

Артём прыгнул на него прямо с качели и отобрал тетрадку, только они её порвали. Тогда Леон уже испугался, потому что тетрадка была чужая и рвать её он, конечно, не хотел.

— Псих, — заворчал Леон. — Уже и шуток не понимает, бросается, как зверь. Дружи себе с кем хочешь.

— А чья тетрадка-то? — флегматично спросил Макс, подбирая улетевший листок и заглядывая в него. — Ух ты, тут про дорогу Смерти. Не, не, чего отнимаешь, дай почитать, тут интересно! Чего тебе, жалко, что ли?

Они с Леоном склонили любопытные головы, и протестовать было уже бессмысленно. Да и всё равно Артём вытащил эту тетрадку из мусорки, так что мог и кто-то другой вытащить. Леон стал читать вслух страницы, записанные особенно аккуратно.

«История одного падения.

Когда я проживала своё десятое лето, мама купила джинсы. Настоящие ковбойские джинсы из прочной синей ткани. А самое главное — сбоку на штанине красовался длинный карман для ножа. Ножа у меня, конечно, не было. Но разве это важно.

Я села на велосипед и гоняла по даче весь вечер. Но все дачники будто вымерли, предпочтя моим великолепным джинсам какие-то глупые телевизоры и ужины. Но меня не так-то просто было расстроить.

Я двинулась к дороге Смерти.

Это была страшная кривая дорога длиной метров в пятьдесят. Вдоль неё тянулся мрачный зеленый забор с колючей проволокой. Асфальт выгибался буграми, вспучивался, расходясь зловещими трещинами. Говорили, что это сама Смерть, замурованная под дорогой, лезла из глубины земного шара, добираясь до детских душ.

НИКТО не осмеливался ездить по этой дороге три раза в день.

На первый раз Смерть щекотала вам пятки. На второй — резала и протыкала шины своей тупой зазубренной косой. На третий… нет, третьего не было никогда.

Стиснув зубы и сжав руль, я разогналась и с горящими глазами преодолела пятьдесят метров ужаса.

Взмокшая от холодного пота, я остановила своего коня и отдышалась. Я была цела!

И снова — разгон. Велосипед издавал скрипучие рыдания, дрожал и вставал на дыбы. Но я нажала на педали — и быстрее молнии пронеслась по дороге. Ни на миллиметр не вильнул руль. Ни один волосок не упал с моей головы. Разгоряченный конь сделал крутой вираж и опять повернулся лицом к Смерти.

Он понял то, что я осознала только через несколько секунд. Смерть испугалась! Она испугалась моих джинсов с карманом для ножа! Настоящего ковбойского ножа, метко попадающего в цель. И Смерть спрятала свою ржавую косу и тряслась в бессильной злобе.

Удар пяткой — и мы помчались как победители. О, если бы кто-нибудь видел меня, летящую над дорогой Смерти, видел, как мелькает надо мной скрюченная чёрная проволока, как бесполезно разверзаются под нашими колесами асфальтовые ущелья!