Марк Ефетов - Письмо на панцире

Вита, конечно же, не могла увидеть и тем более прочитать названия всех этих корпусов. Она увидела только первые три, но то, что дома в Артеке называются как цветы, ей понравилось. И она подумала о том, как хорошо было бы, чтобы и в городе дома назывались не по номерам, а тоже как цветы. Тогда каждый дом был бы розой, ромашкой или лилией.

Свои мысли она высказала вслух, но вологодская Маша возразила:

— Домов больше, чем цветов. На все дома названий не хватит.

— Ну и пусть не хватит. А всё равно какие-то дома можно назвать цветами…

— А какие-то? — запальчиво спросила черноволосая, смуглая девочка Роза.

Вожатая подошла к смуглянке:

— Ты почему не в артековской блузке? — Мне в моей лучше. И вообще…

Джен подошла к Маше и Вите, и теперь они стояли, взявшись за руки. Никто из трёх девочек ничего не сказал, но было видно, что все они поражены.

— Так что же «и вообще»? — спросила вожатая.

Роза ничего не ответила.

Артек был для Виты чем-то вроде загадочной картинки. Бывают же такие в журналах: охотник, речка, лес. А где собака охотника? Ищешь, ищешь… В ветвях деревьев — нет собаки. В облаках — тоже нет. И обнаруживается собака совсем неожиданно где-то между сумкой охотника и его ружьём.

Вита смотрела на изгибы горной гряды, что была как бы за спиной Артека, разглядывала скалы, будто выросшие из моря, всматривалась в буйную поросль вокруг. Ей казалось, что в этих очертаниях лесистых гор и скал она увидит хотя бы силуэт каменного матроса, его бескозырку, бушлат…

Нет. Даже самое сильное воображение не могло помочь Вите. Только белые гребешки бегущих волн синего моря напоминали о матросской тельняшке. Волны эти разбивались об Аю-Даг и, шурша галькой, откатывались обратно, чтобы тут же снова вернуться белоголовым валом.

«Ведь так оно, море, движется вечно, — подумала Вита. — Иногда только медленнее, тише, а иногда шумнее и стремительнее. Но безостановочно, вечно. Навсегда…» Эти слова и слово «никогда» стали для неё какими-то особенными, значительными, главными, огромными с тех пор, как не стало мамы. И вот теперь, у подножия Аю-Дага, она смотрела в тёмную чащобу горы, похожей на медведя, припавшего к воде. Аю-Даг казался большим мохнатым мишкой с куцым хвостиком, какой бывает только у медведя. Что скрывается в этой тёмной курчавой чаще леса? Не к этой ли горе приплыл израненный храбрый моряк Соловьёв? Не здесь ли разгадка тайны каменного матроса?

Размышляя так, Вита лежала на тёплой гальке пляжа, обнявшись с Машей. Девочки всматривались в тёмно-зелёную, почти чёрную спину Аю-Дага. В этот день было прохладно — дул северный ветер, — и потому никто не купался; все ребята просто лежали у самой кромки моря.

— Дать бы этому мишке по загривку! — неожиданно сказал Толя и стал швырять камушки в море.

— А что? — спросил Василь.

Вита уже заметила, что парень он был покладистый и добрый. И никогда не вылезал вперёд, а Толя вот и сейчас сказал с какой-то злобой и заносчивостью:

— Тоже мне защитник Артека Аю-Даг! Когда б я ни бывал в Крыму, всегда слышал одно: Аю-Даг защищает Артек от ветров. В Артеке всегда солнечно и тепло. Видали?! А сегодня и купаться нельзя. Погодочка…

— Так это ж исключение. — Василь протянул руку к морю: — Смотри, барашки совсем маленькие. Скоро их совсем не будет, и мы искупаемся.

Джен выпалила вдруг длинную фразу и, как с ней уже бывало, не совсем к месту:

— Один дня горе не беда.

Она любила к месту и не к месту употреблять русские поговорки.

Что-то сказал и Гарри, но его поняла, должно быть, только Джен.

Выглянуло солнце и как бы утихомирило своими лучами ветер. В воздухе стало тепло и ласково, и совсем не хотелось ни о чём говорить, а просто хотелось нежиться, слушая шёпот моря, и греться на солнышке.

Вита и Маша так глубоко погрузились в свои мечты и мысли, что не слышали шуршащих по гальке шагов Веры.

— Девочки!

— А…

— Вы что-то увидели там?

— Я хочу увидеть, но ничего не получается, — сказала Вита.

— И я, — повторила за ней Маша, привыкшая уже к тому, что Вита знает больше.

— Что ж вы хотите увидеть? Юношу, которого волны выбросили на тот берег?

Вита вскочила, и при этом десяток камушков шумно разбежались из-под её ног.

Теперь она стояла в кругу ребят, балансируя руками на зыбкой гальке. Камушки как бы уходили из-под Витиных тапочек, а ей казалось, что она вот-вот упадёт.

Что с тобой, Вита?

— Вы сказали, что сюда, к подножию Аю-Дага, волны выбросили юношу?