Ричи Достян - Кинто

— А почему ты обо мне глупости думаешь?

Он опустил голову и вдруг услышал:

— Мрм?

Кинто спрашивал, в чем дело, почему не играешь со мной?!

Ламара резким движением занесла над ним ладонь, и кот принял бой — снизу вверх бросился, обхватил обеими лапами руку и держит столько, сколько нужно, чтобы дать понять: «Попалась!» И тут же брык в сторону, и в стойку — торчит столбиком: лапы наготове — чутко отзываются на каждое движение руки, выбирают удобный миг, чтобы опять броситься и взять ее в клещи — бархатные, но крепкие.

Реваз хохотал и клянчил:

— Ну дай мне, дай поиграть…

— Подожди, сейчас будет бокс.

Теперь она легонько пощелкивала кота по разведенным в стороны лапам, и он ей отвечал шлепком на щелчок. А когда Ламара отскочила от него — кот фантастическим прыжком на одних задних лапах настиг ее, продолжая боксировать, — бурым пузом вперед, белыми трусиками напоказ.

Реваз не выдержал, вскочил и, опережая Ламару, стал боксировать с Кинтошкой. Ответные удары кота сразу сделались резче и злее, а когда Реваз схватил его, собираясь посадить к себе на колени, — кот выстрелил всеми лапами, отскочил в сторону и тут же начал отмывать те места, где к нему прикоснулись.

Болезненно самолюбивый Реваз все понял, а кот, приведя себя в порядок, поднял на Ламару глаза, секунду пристально на нее глядел, затем своим многогранным «мрм» вопросил:

— Что это значит, кто он такой?

Девочка наклонилась и подняла податливое, льющееся тельце. Кинто немедленно взобрался на плечо, бесцеремонно куснул ее за ухо и затих.

Ламара стала прохаживаться с ним по комнате. Реваз оправился от смущения и, шагая за ними, как бы между прочим спросил:

— Значит, все-таки это правда, что ты собираешься работать в цирке?

— Вот еще!

— Но он же дрессированный.

— Глупости не говори, я ничего не умею, все это Кинтошкины выдумки. Потом я тебе покажу, как он пробку приносит. Куда хочешь кинь, найдет и притащит.

Реваз ходил за ними и уже злился на кота за то, что ему уделялось так много внимания, за то, что нахально валялся у Ламары на плечах. Она держала его за лапы, и он не вырывался. Но делать было нечего, и Реваз сказал:

— Знаешь, я кошек не люблю, но этот…

Ламара прыснула:

— Но этот особенный! Хоть бы один человек что-нибудь другое сказал… так, между прочим, и все наши девочки говорят, — она резко обернулась к Ревазу и, в упор глядя на него, спросила: — Интересно, когда и где ты успел невзлюбить кошек? И уже сразу объясни — за что?

— Да так — вообще… я просто так сказал.

На следующий день Реваз явился с живыми рыбками в большой стеклянной банке. Рыбки были странные: для аквариума слишком крупные, для сковородки — слишком мелкие. Откуда они, Реваз не хотел говорить. Небось купил у мальчишек на Куре.

Банку поставили посреди гостиной на ковер. Кот ринулся без приглашения, заглянул сверху, тотчас нагнулся и глянул сбоку, обошел банку два раза и снова нацелил нос на горло банки: бьет хвостом, щерится и словно бы потявкивает. Сводят его с ума эти рыбки. Лихорадочно соображает, как быть. Вдруг сел и принялся глядеть сквозь стекло на рыбок. Опять привстал и заглянул сверху — и раз лапу в воду! Тут же назад — лапой трясет, обрызгал всех, наспех лизнул мокрую лапу и опять нацелил нос сверху. Глядит. Думает. Додумался, наконец: лапу в банку, а сам нагнулся и глядит на рыбок сбоку и шарит лапой с выпущенными когтями — жуткое зрелище. Раз — и мимо, раз — и мимо! Законы физики обманывают рыболова.

И снова брызги, хохот, визг — гостиная полна соседей. Кинтошка, никого не замечая, обходит банку — справа налево, слева направо, опять садится, глазами пожирая рыбок, а то возьмет и отвернется, будто бы не замечает их, и вдруг с размаху — шлеп по банке лапой! Уже наполовину вымок, весь дрожит…

Эту пытку прекратила бабушка. Забрала банку и унесла на кухню. Кот не побежал за ней. Он преспокойно пересел на сухое место и заработал языком.

К этому времени Кинто достиг зенита звериной своей красоты и, добавим, незаурядных способностей.

Бабушка давно заметила, что кот выбегает в коридор на звонки. Только услышит — мчится к входной двери и на ходу злобно урчит. Совершенно иначе реагирует он на сухой щелчок замка, открываемого ключом! Знает — это свои. Широким шагом, плавно поводя хвостом, приближается к двери, ждет входящего, в ноги ему не кидается, но когда между ним и вошедшим остается два шага, поворачивается и бежит впереди — ведет в дом!