Александр Аронов - Цирк приехал!

Сквозь травинки он увидел, как на пороге конюшни с фонарем в руке появился сонный дрессировщик в расстегнутой ночной рубахе поверх кальсон с болтающимися у щиколоток завязками и в стоптанных шлепанцах на босу ногу.

— Тихо, вы! — закричал дрессировщик на зверей, зевая и протирая рукой заспанные глаза. — Что случилось?

Яркий луч света заскользил по конюшне. Борька сжался в комок. Во рту его стало сухо. В нос бил запах пахучей травы. Она больно колола лицо и руки. Грач давно умолк, распластав жесткие перья, и совсем не двигался, тесно прижавшись к Борькиному телу. Звери продолжали бесноваться.

— Тихо! — снова крикнул дрессировщик, почесал поясницу, поставил фонарь на пол и поправил завязки от кальсон.

— Тихо! Тихо! — передразнил дрессировщика попугай. — Шестнадцать сорок! Цугц! Отдел эксплуатации! Скорее, барышня! Трр-р-р-р-р! Т-р-р-р-р-р! Дз-з-инь!

В полосу света попал выскочивший откуда-то испуганный мышонок.

Дрессировщик схватил грабли и застучал ими по полу. Обезумев от страха, мышонок продолжал метаться на светлом пятне. Дрессировщик поднял фонарь и повернул его лучом к воротам конюшни, словно показывая путь. Мышонок тотчас же выскочил на волю.

Звери начали постепенно успокаиваться.

— Дурак ты, дурак! — обратился дрессировщик ко льву. — Мышонка испугался! А ещё царь зверей!

— Дур-р-р-рак! — повторил попугай.

Постояв ещё немного, дрессировщик громко зевнул, крякнул и вышел из конюшни.

Борька расслабил мышцы, перевел дух и вытащил из-за пазухи мокрого, взъерошенного грача.

— Из-за тебя все, а не из-за мыша! — еле слышно шепнул Борька. — Знал бы, не брал с собой! Не лев дурак, а ты! Струсил! Давай полежим немного, а как начнет светать, к шпицам пойдем…

Борька проснулся от холода. Светало. Звери мирно спали. Тело затекло. На щеке отпечатались следы травы. Грач искал что-то в сене. Борька приподнялся на руках и зашуршал сухой травой. Из-за соседнего стойла высунулась морда длинногривой белой лошади.

— Малахит! — обрадовался Борька, вставая во весь рост.

Лошадь замотала головой и зазвенела уздечкой.

— Узнал! Узнал! На, Малахит! На! — радостно зашептал Борька, поспешно вынимая из кармана сахар.

Лошадь захрустела сахаром.

Грач, громко хлопая крыльями, перелетел на ящик с овсом в дальнем углу конюшни и начал хозяйничать в нем.

Лошадь съела уже четыре куска, но не стучала копытом и ни разу не высунула язык.

— Покажи язык, Малахит! Покажи! — просил Борька, протягивая лошади ещё кусок.

И этот кусок лошадь съела просто так.

— Покажи язык! Так нечестно! — чуть не плакал Борька. — Ну, Малахит! Ну!

— Во-первых, это не Малахит, а Аметист, во-вторых, как ты сюда попал, Рыжик? — раздалось за Борькиной спиной.

Увидев дрессировщика в кожаных галифе, старой майке, с длинным хлыстом в руках, Борька испугался.

— Ты что, немой, а, Рыжик? Откуда ты взялся? Что молчишь? Значит, это ты разозлил ночью зверей, а не мышонок?

Пришлось рассказать все, без утайки. Дрессировщик долго смеялся, обнажая прокуренные, но крепкие зубы.

— Значит, в артисты решил? А что бы ты хотел в цирке делать?

— Смешить… — ответил Борька.

— В клоуны, значит?

— В клоуны…

— А что умеешь делать?

У Борьки был коронный номер, который у соседских мальчишек пользовался особым успехом. Когда Борька его показывал, все они надрывали животики. Он сказал:

— Корчить рожи могу. И ушами двигать.

— Ну, ну…

Борька вышел на середину конюшни, снял с лица прилипшие сухие травинки, тряхнул головой и, немного пошевелив ушами, скосил глаза к курносому, веснушчатому носу.

Дрессировщик даже не улыбнулся. Он с сожалением смотрел на Борьку.

— Ещё по-петушиному могу… — сказал Борька упавшим голосом.

Он чувствовал, что все рушится. Дрессировщик молча крутил в руках плетеную косичку из суровых ниток. Борька покраснел со стыда, но все же кукарекнул. Два раза.

— Спасибо, — сказал дрессировщик, — не подойдет, брат…

Борька и сам понимал, что провалился.

— Ну, до свиданья… — сказал он со вздохом.

— Будь здоров, Рыжик! Не унывай!

— Грач, ко мне! — позвал Борька.

Птица вылетела из ящика и уселась Борьке на плечо.

Не глядя на дрессировщика, он, понурившись, направился к воротам конюшни. — Стой, Рыжик!

Борька остановился.

— Что это за птица у тебя? Дрессированная?

— Не знаю… Может, и дрессированная…

Борька рассказал про то, как грач птенцом попал к ним в дом, как не любит грача мачеха, как Борька решил познакомить птицу с говорящими собачками. Дрессировщик слушал очень внимательно, теребя плетеную косичку.