Виктория Ледерман - Уроков не будет!

— Ну возьмите моего сына к себе! Мы хотим на английский.

— Моя дочь обязательно должна учить английский! Она с четырех лет ходит к репетитору.

— Зачем нам французский? Куда мы с ним потом? Сейчас кругом английский.

Англичанка сопротивлялась как могла, говорила, что возьмет ровно половину класса, как и положено. А половина класса — это тринадцать человек. Группа не резиновая, лишние ученики туда не поместятся. Но в конце концов самым настойчивым мамам удалось втиснуть в английскую группу еще четверых. Вот и получился такой перевес — семнадцать «англичан» и всего девять «французов».

— А почему не будет французского? — спросила Даша Каткова, круглая отличница. — Лидия Сергеевна простудилась?

— Да нет, не простудилась! — крикнул Ромка, лихо отплясывая на парте. — Руку сломала. Так сильно, что аж в больнице лежит.

Шум постепенно стих. «Французы» растерянно замолчали. И Ромка опомнился и слез с парты. Как-то нехорошо так бурно радоваться, когда любимая учительница лежит в больнице. Ведь она уже старенькая, ну совсем бабушка. А старым людям ломать ничего нельзя. У них кости плохо срастаются.

— А у меня папа ногу ломал, — помолчав, сказал Максим Данилов. — Целых два месяца по дому на одной ноге прыгал. А когда гипс сняли, он с палочкой ходил, потому что нога еще долго не сгибалась.

— А я руку ломала. — Лера показала на правую кисть. — Вот здесь. Больно — ужас!

— А я обе, — похвастал Стас Ковальчук. — У меня руки были в гипсе и вот такие растопыренные в разные стороны. Я даже в дверь не мог войти. И меня с ложки кормили, как маленького.

Все снова зашумели. Стали кричать и наперебой хвастаться, кто что ломал в детстве. А потом Артем Мирошниченко, который никогда ничего не ломал, сказал:

— Так, значит, Лидия Сергеевна и на следующий урок не придет?

— Конечно, не придет! — воскликнул Ромка. — Кто ж ее из больницы отпустит? Она долго болеть будет. Может, даже до конца четверти.

И все снова стали потихоньку радоваться. Хоть и любимая учительница, хоть и ставила она всегда пятерки, но совсем без урока лучше! Целый месяц не будет французского, и можно идти домой уже после четвертого урока. А в пятницу — даже после третьего. А эти дурачки «англичане» пусть сидят за партами и зубрят свои неправильные глаголы.

Тут прозвенел звонок на урок, в класс вернулась учительница третьего «А» Ольга Викторовна. И действительно отпустила всех «французов» по домам. Она отпустила их и в среду, и в пятницу. Потом они уже и сами уходили, не дожидаясь разрешения. А чего дожидаться, если и так ясно, что урок вести некому? Правда, в школе была еще одна учительница французского, но на ней «висело» так много классов, что еще одну маленькую группу «повесить» было просто некуда.

И вдруг через две недели на последнем уроке Ольга Викторовна объявила:

— Французская группа, никуда не уходите. Сегодня у вас будет урок.

«Французы» переглянулись и зашептались. Какой еще урок? Неужели Лидия Сергеевна вернулась? Почему так рано? За две недели сложные переломы не вылечиваются.

«Англичане» собрались и ушли в другой кабинет, а «французы» остались на своих местах. В школе был всего один кабинет французского языка, и как раз в это время его занимали старшеклассники. Поэтому французская группа обычно училась в своем классе. Со звонком пришла Ольга Викторовна и привела с собой какую-то невысокую девушку в очках. Наверно, из одиннадцатого класса. А может, даже из десятого.

— Еще чего, — пробормотал себе под нос Ромка, — вот только старшеклассники нас не учили!

— Во-во! Будет корчить из себя крутую училку, — прошептал в ответ Максим.

Все, кто сидел рядом, согласно закивали.

— Познакомьтесь, ребята, — сказала Ольга Викторовна. — Это ваша новая учительница французского языка, Владислава Константиновна.

«Французы» застыли с открытыми ртами. Как учительница? Вот эта маленькая худенькая десятиклассница — учительница? Разве учителя такими бывают?

— Владислава Константиновна учится в институте. А в нашей школе она проходит практику и будет замещать Лидию Сергеевну. Ну ладно, вы пока знакомьтесь, а я выйду ненадолго. Но имейте в виду, Орешкин и Ковальчук, и Данилов с ними: я здесь, рядом. Ведите себя прилично.

Ольга Викторовна ушла. А не похожая на учительницу Владислава Константиновна подошла к столу, положила учебник и тетрадь, которые держала в руках, и вдруг заговорила на непонятном языке.

— Вау! — восхищенно прошептала отличница Даша Каткова, когда Владислава Константиновна замолчала. — Класс! Звучит как песня.