Лара Уильямсон - Мальчик, который переплыл океан в кресле

Перед сном я иду в нашу комнату и слышу, как Билли там с кем-то разговаривает. Я заглядываю в открытую дверь, но потом резко убираю голову и прислоняюсь к стене, прислушиваясь.

– Я думаю, что, если бы не я, мама была бы жива, Брайан, – шепчет он.

– Почему ты говоришь так, Билли? – отвечает он сам себе низким голосом – он явно притворяется улиткой, хотя я бы на его месте говорил в сто раз медленнее.

– Перл сказала, что все было бы иначе, если бы мамочка не умерла, рожая меня. Перл бы так не сказала, если бы это было неправдой, – тихо отвечает братишка своим обычным голосом. – Я думаю, поэтому папа с Перл и ругаются. Они очень злятся. Папочка злится, потому что Перл сказала, что мамочка умерла из-за меня. Но я был очень маленький и ничего не помню, Брайан. Наверно, я очень плохой.

– Хм… Нет, я так не думаю. А может, Перл ошибается? – отвечает Билли голосом Брайана.

– Эхххх. Я не знаю, Брайан. Она взрослая, а взрослые все знают.

– Мы, улитки, тоже все знаем. – Голос Билли снова меняется.

– Я в курсе, Брайан. – Я слышу, что Билли замолчал. Мне хочется пробить стену кулаком, как делают супергерои, и спасти брата. Но я не могу. – Но мне нужна мамочка, и очень тяжело, что я их постоянно теряю. Может, если бы меня не было, Бекет бы смог удержать хоть одну.

В понедельник папа то и дело встает из-за стола за завтраком, а потом садится опять, словно его задница выделывает волну, как на стадионах. Он говорит, что не задержится долго на выставке. Он заваривает чай, потом садится, встает, подходит к окну. Смотрит на серые облака и сообщает, что холод на улице стоит собачий. Возвращается и садится. Мы после школы сразу пойдем к Кошке, а потом он вернется и заберет нас из «Стрижек и ежиков». Папа прихлебывает чай и добавляет молока. Он говорит, что все изменится, когда он вернется. Это будет совсем новая глава в нашей жизни.

Я подношу ко рту ложку шоколадных хлопьев. Мне все еще не по себе от того, что я увидел в прихожей. Прошлой ночью я пытался во всем этом разобраться, но у меня так разболелась голова, что я заснул тревожным сном без сновидений. В пять сорок три меня разбудил Билли. Правда, на этот раз он не подошел к моей кровати. Я услышал, как он встал и сел в мамино кресло, а потом забормотал что-то. Я снова заснул, поэтому не знаю, что он говорил.

Сегодня утром Билли не разговаривает ни со мной, ни с папой. Под глазами у него тонкие фиолетовые полумесяцы. Папа спрашивает, хорошо ли он выспался. Билли пожимает плечами и говорит, что проспал как сурок до самого утра.

По дороге в школу я вызываю Билли на допрос:

– Что случилось? Это из-за того, что сказала Перл? Она сморозила глупость.

– Все хорошо, – отвечает Билли, и впервые за все время он не наклоняется по пути, чтобы покопаться в грязи.

Он не сообщает мне ни о божьих коровках, ни о гусеницах, ни о шестиногих пауках (Билли наступил на пару его ног). Когда мы доходим до площадки, Билли говорит мне «пока». Я не отвечаю, потому что звенит звонок и мне надо бежать к своему классу, который выстроился в линию у входа в школу. Краем глаза я вижу, как Билли с одноклассниками гуськом шагают внутрь, похожие на утят с рюкзаками. Братишка разворачивается и машет мне, и я машу в ответ. Билли исчезает из виду.

За обедом я понимаю, что папе есть о чем подумать: он забыл намазать мне на бутерброды рыбный паштет. Поэтому обедать мне придется двумя кусками белого хлеба.

– Отличные бутерброды, – фыркает Асебен из-за соседнего стола.

Я наклоняюсь к ней и прошу прощения за то, что сказал о бабочках. Асебен улыбается.

Я так и знала, что ты одумаешься.

– Откуда ты знала?

– Ты все еще носишь браслет. – Девочка показывает на мое запястье. – Если бы ты правда думал, что это все глупости, то снял бы его. Я просто дожидалась, пока ты извинишься. Вот и дождалась.

В разговор встревает Кастет. Он говорит, что у него браслет сработал. Он выиграл конкурс и теперь посадит яблоню в честь своего папы. Я пожимаю плечами и говорю, что мне браслет никакого счастья не принес и, возможно, уже не принесет.

Асебен перевешивается через стол и протягивает мне сырный крекер; она говорит, что точно принесет, она это костями чувствует. Я хочу сказать, что надеюсь, она на самом деле ничего не чувствует костями. Я прочитал в медицинской энциклопедии, что если человек начинает что-то ощущать в костях, то это очень плохой симптом. Но мы только-только помирились, поэтому я молча беру у Асебен крекер.