Михаил Соловьев - Переход

– Камней, – поправил Иван. – Трех!

– Один стоит, – отрезал Николай. – Розовый. Я не слепой…

Дядька промолчал.

«Сто лет – срок немаленький, – задумался Птахин. – Что угодно с камнями могло произойти».

Да! Розовый камень стоял в гордом одиночестве, высотой взрослому до пояса, квадратный, как стол.

А где же другие? Оказалось, площадка рядом завалена ярко-розовыми обломками. Они четко виднелись на сером фоне даже в быстро наступающей темноте.

– Вот они, остатки двух других, – поднял Мишка кусок.

– Завтра глянем, – отвернулся Иван. – Давайте быстрей: мы палатку ставим, а ты дрова тащи!

Пока кружили, наткнулся на свежее кострище. Конкуренты?

Местечко оказалось удобным, и лагерь перекочевал туда.

Трещал разведенный из сушняка костер.

В котелке Николая бурлила вода, готовясь принять порцию добротного индийского чая. Стопкой лежали листы смородинового куста, приютившегося на склоне. Они сделают напиток душистым, таким же, как в недавнем Мишкином детстве.

В дырки, пробитые ножом на «дне» жестяных банок, плевалась разогретая тушенка.

Эх, стол бы сейчас! Розовый камень отлично подошел бы, но от костра уходить совсем неохота, да и стоит ли?

Забавна человеческая порода. Час или два назад дядька Иван зарекся от спиртного в любом походе, а сейчас рука сама потянулась за фляжкой. Он спросил:

– Может, пять капель с устатку? Ты как, Николай?

Перемирие, золото и странное эхо

Сознание возвращалось издалека, выплывало понемногу из накрывшей мир черноты.

Чувства вернулись к Юрке вместе с последними картинками: свечение камня, удар по голове и черная пустота. Не уловив момента распада собственного тела на части, он чувствовал сейчас неприятный процесс собирания и шевелиться не пытался. Медленно сосредоточивался да «растворялся» в окружающем пространстве: он по-прежнему был на охоте…

Наконец, решившись действовать, Юрка открыл глаза. Взгляд ухватил лежащего перед ним мужчину из компании конкурентов и его огромную ногу на собственных коленях.

Отведя глаза и продолжая «растворяться», Юрка зашевелил пальцами и начал «поход» к пистолетной кобуре.

Оружия на месте не оказалось, зато пальцы наткнулись на пистолетный тренчик, убегающий ручейком под туловище мужчины.

Аккуратно зацепил пальцами ремешок и попробовал потянуть, но запястье неожиданно оказалось в жестких тисках. Вторая рука противника метнулась откуда-то снизу и умело прихватила за шею. Парень понял: не вырваться.

«Вырвет кадык, как куренку…» – мелькнуло в мутнеющем сознании.

– Поговорим? – не ослабляя хватки, наклонилась над ним грузная фигура со знакомой «каркающей» интонацией.

Юрка, слабея, утвердительно мотнул головой.

– Только ты не дергайся. Я могу тебя неправильно понять и среагировать… – хрипло договорил мужчина.

Юрка кивнул, разглядывая противника в упор. Похоже, намечалось вынужденное перемирие.

Мужчина убрал руки. Сел. Вытянул из-под себя Юркин пистолет. Ловко отцепил тренчик и заглянул в патронник, оттянув затвор.

– Молодец! Ничего не-ет! – удовлетворенно протянул он. – Значит, не убивать нас шел, да?

Расстроенный парень уже сидя мотал головой.

– Слушать шел, чего планируете.

– Значит, и на первой ночевке ты нас вел? – «каркал» мужчина.

Юрка кивал. В горле першило и до этого, а после прихвата мужика вдвойне.

– Слушал?

Кивок и Юркин вопрос:

– Чем вы меня оглушили?

– А чем ты меня по загривку приложил? – съехидничал мужик. – Той же снарягой альпинистской. – Юрка заулыбался. – Вырубил и в палатку затащил. Там такое началось!.. Выжил бы ты, нет – не знаю.

Последняя фраза разозлила парня.

– Благодетель! – крякнул рыбнадзоровец пересохшим горлом, переходя на «ты». – Но спасибо. Я бы, наверное, тоже тебя утащил – случись наоборот.

– Ну вот и ладно. Похоже, перемирие состоялось. Глянем? – кивнул мужчина в направлении выхода.

Юрка обреченно махнул в ответ: мол, давай!

«Каркающий» вжикнул пологом, не упуская краем глаза Юрку из виду, и, неожиданно потеряв всяческую осторожность, повернулся спиной и ловко выскочил из брезентового домика.

Паренек подался следом и замер на входе.