Михаил Соловьев - Переход

– А почему собаки?

– Ну, наверное, кажется, собаки под автомобиль летят.

– Забегают, – поправил Птахин.

– Ну забегают… – машинально подтвердил дядька и повернулся к парню: – Умничаешь?

– Слушай! – заискивающе заговорил Мишка. – Ты не знаешь, есть на берегу дом какой-нибудь заброшенный? А то меня во сне укачивает сильно, а я хочу быть завтра здоровым.

– Есть. Мы в Узурах на Хобое [37] Поселок Узуры на мысе Хобой (остров Ольхон). См. карту № 1 (с. 13) под цифрой 5. для себя пустой барак забрали, там сейчас парни ждут. Если хочешь, ночуй.

– Здо́рово! – обрадовался Птахин. – Ты, дядя Ваня, за такую услугу что хочешь проси, – повторил он присказку отца.

Тот глянул серьезно и гулко, как в бочку, ответил:

– Ладно. – И неожиданно все испортил. – Тебя бы в гальюне наручниками приковать дней на десять – нет лучше лекарства от морской болезни.

– Не надо, – отодвинулся на всякий случай Мишка.

– А что, – засмеялся дядька, – человек скотина такая – все стерпит!

Утро застало врасплох.

Солнце еще не взошло, но было уже светло. «Час собаки», только наоборот.

«Час кошки?» – подумал Птахин.

Не вставая с лежака в избушке, он минут десять разглядывал водную гладь, обеспокоенную плавящимся хариусом [38] Плавящийся ха́риус – рыба, выныривающая из воды за мотыльками, упавшими на поверхность озера. .

Первый луч солнца прорезался над водой, ярко высвечивая теряющийся в утреннем тумане корабль.

Что-то там грохнуло, и страшный рык, похожий на зевок, пронесся над озером.

– Подъем! Готовность – тридцать минут! Отходим без предупреждения! – прогремело в утренней пелене.

Дядька шутит! Легкие прочищает. Но идти надо, и чем раньше, тем лучше. Что там на Рытом ждет?

А там дожидался рыбнадзоровец Николай с глубокими складками на худощавом лице.

Подошли в расчетное время – одиннадцать ноль-ноль.

Оказалось, второй рыбнадзоровец, Юрка, убежал распадком следом за конкурентами. Значит, главное действие сейчас там.

Пока совещались, Мишка слушал и осматривался.

Тихо на мысе – ни выстрелов тебе, ни громов с молниями, но какой красивый Рытый!

«Интересно, – прикинул Птахин, – какая силища вынесла это огромное количество камней с песком из ущелья? Глубина по эхолоту почти сто отвесных метров. Что за силы его намыли?»

Когда взрослые сошли на берег и стали «брызгать», Мишка отошел в сторонку. Сильно повлиял на него разговор с тофаларской шаманкой.

«Ну пришли и пришли, – рассуждал парень. – Чего водку-то лить? Позже помолюсь, – пообещал он себе и глянул в темнеющий распадок. – Как туда пойдем, обязательно».

На бурятской земле вроде и положено «брызгать», но его батя, например, никогда не шаманил.

Вот и сегодня посмотрели взрослые на Мишку, но промолчали – понимают, чье это воспитание.

После Птахин в дом рыбацкий зашел, который они зимовьем называли. Крыша шиферная, стены тесаные. Дом как дом – ничего похожего на зимовье. Хотел расспросить дядю Ваню о Рытом, но тот заявил: мол, рассказы потом, а сейчас им пора к шаманке в Усть-Баргузин.

Комары, подъем и жертвенник

Редкая птица летит по ущелью – только ветер да комары. Радуются-суетятся кровопийцы-«зомби». Столько еды подвалило, вот только не взять ее никак. Рядом вроде тело с кровушкой, а не добраться. Тыкнет хоботком иной в сетку накомарника. Звенит рассерженно. На второй круг идет. По одежке пробует там-сям – нет брешей в обороне.

Взлетел комар, заложил вираж над телом. Ну-ка, ну-ка, что там на руке белеется – полоска светлая возле манжета?

Пикирует. Сел и сразу понял: вот оно. Хоботок вонзил, аж загнулся. Заработал насос.

Вдруг железка, на руку надетая, как зазвенит!

Будильник.

В реальном мире негромко, а в комарином – будто состав железнодорожный пошел.

Шевельнулась рука и тащит куда-то комара, а тот знай насасывает.

– Падла какая! – Юрка увидел насекомое на руке рядом с командирскими часами. Придавил пальцем и прервал жизненный путь кровососа.

Рассвело, но солнца нет пока. Ночная влага закрывает просыпающийся мир.

Решил: «Пора».

Парень встал. Присел несколько раз, руками помахал. Застоявшаяся за несколько часов сна кровь пульсирует – тепло несет.

С места пошел не спеша. Фора есть – несколько часов. Один идет. Без груза. Сидор и десяти килограммов не тянет – так, прогулка налегке.