Дэвид Уэльямс - Мальчик в платье

— Ааааааааааааааааааааааааааяаяаа!

Снова тишина.

Опять рыдания:

— Аааааааааааааааааааааааааяяаааа!

Снова тишина — и протяжный вопль:

— Ааааааааааааааааааааааааазааааяааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааяаааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааяаааяаааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааазаазаааааааааааааааааааааааааааааааааа!

Ученики, которые смеялись, теперь жалели об этом и сидели рты на замке. Лиза посмотрела на Денниса: тот повесил голову. Горестно шаркая каблуками, он вернулся за нарту.

Через несколько ужасно долгих секунд мисс Виндзор вернулась в класс. Её лицо покраснело и опухло от слёз.

— Так, ладно… хорошо… откройте страницу пятьдесят восемь и ответьте на вопросы (a), (b) и (c).

Дети принялись за работу, тихие и послушные, как никогда.

— Хотите ириску, мисс? — предложил Мак. Никто лучше его не знал, как может утешить конфета в минуту отчаяния.

— Нет, спасибо, Мак. Не хочу портить аппетит. Сегодня на обед бёф бургиньон…

Она снова безутешно зарыдала.

— Ты полный &**%$£%!

Ой, пардон. В жизни дети ругаются будь здоров, но в детской книжке ругательств не должно быть — знаю. Простите, пожалуйста, что я такой &%$£$*&.

— Не ругайся, Лиза, — сказал Деннис.

— Почему это? — гневно спросила Лиза.

— Вдруг кто-нибудь из учителей услышит.

— А мне плевать, кто меня услышит, — сказала Лиза. — Как ты мог так поступить с бедной мисс Виндзор?

— Знаю… мне жутко стыдно…

— Она небось сейчас рыдает в свой бёф бургиньон, — сказала Лиза, когда они вышли во двор. Вся школа высыпала на большую перемену, ученики стояли группками, болтали и смеялись, радуясь временной свободе. Тут и там играли в футбол, — раньше Деннис тоже побежал бы пинать мяч, но сейчас на нём был парик, макияж и оранжевое платье с пайетками.

И каблуки.

— Наверное, надо пойти извиниться, — сказал Деннис.

— Наверное? — переспросила Лиза. — Это даже не обсуждается. Пойдём найдём её в столовой. Она должна быть там, если ещё не бросилась в Сену.

— Ладно тебе, мне и так паршиво.

Они пошли через двор, и тут мимо покатился мяч.

— Подай мяч, будь добра! — крикнул Дарвеш.

Деннис не мог устоять — слишком уж хотелось отдать пас.

— Смотри не засветись, — сказала Лиза, когда он припустил за мячом.

Но Деннис, забыв про всё на свете, втопил на полной скорости. Он ловко остановил мяч, потом разбежался и отдал передачу другу.

Но когда он ударил по мячу, туфля соскочила у него с ноги, и он потерял равновесие.

В этот момент с его головы соскользнул парик и упал на землю.

Дениз снова стала Деннисом.

Время как будто замедлилось. Деннис стоял посреди двора — в девчачьем платье, накрашенный, в одной туфле. Двор накрыло тишиной, как снегом. Все, побросав свои дела, уставились на него.

— Деннис?.. — недоверчиво спросил Дарвеш.

— Нет, я Дениз, — ответил Деннис. Но игра была окончена.

Деннис словно повстречался с Медузой Горгоной, которая взглядом обращала людей в камень. Он не мог пошевелиться. Он посмотрел на Лизу. На её лице было смятение. Деннис попытался улыбнуться.

И тут в тишине кто-то засмеялся.

А за ним ещё кто-то.

И ещё.

Это был не весёлый смех, а жестокий и язвительный, смех, который обижает и унижает. Он становился все громче, и громче, и громче. Деннису казалось, будто весь мир потешается над ним.

Это длилось целую вечность.

— Хахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахяхахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахяхяхахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахяхахахяхахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахяхахахахяхахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахяхахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахахаха.