Сергей Гусаков - Долгая ночь у костра (Триптих Время драконов часть 1)

: Пищер считает, что с той стороны — тоже Система. Такая же, как Ильи,— если не больше. Но где же тогда был в неё вход?

— С той стороны оврага,— говорит Пищер,— из склона реки чуть ниже по течению после Никит.

“Не из склона — из берега”,— хочется сказать мне, но не мне учить Пищера речи. Дай Бог самому у него хоть чему-нибудь выучиться — кроме его безграмотной манеры топосъёмить, конечно.

— Там из обрыва рельс торчал — ещё в 75-м году, когда я только начинал сюда ходить,— добавляет он,— и тогда все говорили, что ниже Никит по течению реки ещё одна Система должна быть — самая большая в этом районе. Потому что когда Никиты сыпаться начали и во время паводка на Рожайке их с Ильями затопило, выработку туда перенесли — и разрабатывали камень чуть-ли не до сороковых годов: даже зэки-каэры в той каменоломне работали... Филиал серпуховской зоны тут был. А потом выработку прекратили и входы взорвали — говорят, вместе с заключёнными... Слишком близко от Москвы кому-то показалось. Да только теперь этих ходов с поверхности не найти — разве что с рамкой попробовать... — задумчиво произносит он и замолкает.

: Я тоже молчу — что ямогу сказать?.. Если там есть Система — то уж точно больше Ильей. А то и Сьян — если правда то, что Сталкер о них рассказывал. Но версия Пищера всё-таки не объясняет Главного: почему именно со стороны ЖБК была остановлена разработка в этом направлении, если оно разрабатывалось раньше этой легендарной Системы?

— Может, от того, что уже были там какие-то разработки,— пытаюсь предположить я,— до пищеровских зэков?.. И когда добыча камня в Системе Никиты-ЖБК-Ильи была остановлена наводнением, основная выработка переместилась туда,— потому что, судя по всему, пласт там был не хуже, чем в нашем массиве?..

: Что-то происходит внутри — но что, понять сложно.

Мы садимся перекуривать — а заодно съесть по бутерброду, что, кстати, давно не мешает сделать.

: С той стороны... Я пытаюсь представить себе — что должно быть там, за камнем,— и плаваю, как в тумане. Не полёт и не тупик. А что? Что там — в камне?

Пищер закуривает и я ловлю момент — в такие минуты его легко раскрутить на какую-нибудь историю; не из тех, о которых бесконечно спорят Сталкер с Егоровым — а из настоящих. Из тех, что обычно не рассказываются.

: Потому что нельзя делать правду разменной монетой.

— И я спрашиваю его о “чёрных”.

Не о сталкеровских — тьфу! — о настоящих.

И Пищер рассказывает. Он рассказывает — а я одновременно пробую представить себе, как это было.

: Это на самом деле довольно смешная история — я даже не знаю, как правильно изложить её здесь.

: Смешная — и странная.

... Они тогда в КД стояли — это грот такой, Кошкин Дом по-настоящему называется, только никто уже давно не говорит полностью — Кошкин Дом — а так кратко: КД. И выходит этот КД прямо в Четвёртый Подъезд: здоровенный такой грот, даже, скорее, по ильинским понятиям, зал — первый большой зал после входа в Систему, от которого уже расходятся ходы в разные стороны,— и КД образует один из его “карманов”, шкурником коротеньким отделённый. Ну, а ещё один “карман” этого Четвёртого Подъезда — Амфитеатр, самый знаменитый, наверное, грот в Ильях: огромных размеров полукруглое углубление, которое все традиционно под помойку и туалет используют. И все, кто в КД или в Четвёртом Подъезде останавливаются — даже на пять минут во время проходки — им по назначению пользуются. Правда, для сортира это место, на мой взгляд, не вполне подходящее — дорога торная, тропа, что на выход ведёт, прямо перед Амфитеатром проходит, и с неё видно всё, что в Амфитеатре делается — и наоборот. Да только, конечно, на самом деле никто не засматривается: на что смотреть-то?

..: Они среди недели приехали, в среду. Так у них вышло: Пищер на больничном сидел, а Вет школу свою гулял. Дизель же гулял институт: ему было можно.

Ну, закинулись они; поставили что-то на примус вариться — а сами в Амфитеатр: облегчаться, значит, “чтоб городскую хань с подземной развести — во избежании ритуального столкновения”. Это так Дизель тогда выражался.

: Сели на край плиты в ряд — спиной к яме, лицом к проходу,— а по другому там и не расположишься. Свет погасили и сидят. Молча. Знают, что в Системе никого, кроме них, нет. Потому что ни следов у входа — это зимой было — ни записей в Журнале. Да и вообще: кто тогда мог позволить себе среди недели в Ильи завалиться?..