Николай Богданов - Когда я был вожатым. Повесть

В нем любил сидеть Франтик и петь песни по-польски. Это он проделывал, когда оставался один. Он обожал этот уединенный пост. На высоте, в «орлином гнезде», по его уверению, ему приходили самые замечательные фантазии. И это было интересней всего.

Сегодня в гнезде дежурил кто-то из ребят звена имени Либкнехта.

А напротив, на обрывистом берегу ручья, сидел наш враг - батрак Васька и дразнился. Он так надоел, что никто уже не обращал внимания на его глупые и мерзкие слова. Это его доводило до исступления. Кричал он до хрипоты.

Аркадий тоже вначале возмутился - хотел догнать и вздуть его. Потом решил «зайти с тыла», сесть рядком и распропагандировать, как солдата-бедняка, оказавшегося, по глупости, в белой армии. Потом плюнул - ладно, самому надоест, устанет - перестанет.

А сегодня, послушав хриплые Васькины выкрики: «Эй вы, голопузые, бесстыжие, краснорыжие!», «Кресты поснимали - красные тряпки повязали. Черти вас будут за них хватать, в кипящую смолу мордами макать…» и прочие самые непотребные слова, Аркадий сказал:

- А все-таки надо эту проблему решить. Приедут родители, начнется у нас смотр, все честь по чести, а он вдруг с того берега и начнет шпарить… А? Что получится? Чепе, чрезвычайное происшествие, выражаясь военной терминологией!

Проблема решилась сама собой и весьма неожиданным образом.

Васька вдруг примолк. Я это не сразу заметил. Мне только показалось, что в природе что-то изменилось к лучшему. Стал слышней милый треск кузнечиков в траве. Наступил какой-то покой. Я даже огляделся и заметил, как в жаркой тишине летнего дня таинственно возникают на дорогах пыльные вихри.

«Значит, время - полдень»,- еще подумал я, по деревенской примете. Пора бы искупаться.

И в это время из «орлиного гнезда» раздался сигнал тревоги. Часовой изо всех сил заколотил в звонкий кусочек рессоры.

«Ну, кто-то тонет. Наверное, опять Рая». Ноги сами вынесли меня к реке. Нет, никаких признаков. И тут я вспомнил, что в последнее время она вместе с Катей-большой и Маргаритой-Матреной стала купаться не в реке, а в маленьком ручье, пробиравшемся извилистыми оврагами к Москве-реке недалеко от старого парка. Берега его были покрыты зарослями ивняка и ольхи. Кое-где встречались неглубокие омутки и быстрые перепады с говорливой водой.

Вот здесь и стали уединяться для купания три пионерки. Им нравилось барахтаться в мелком ручье, запруживать его своими телами и скатываться с переката в омутки под напором собравшейся за спиной воды.

Утонуть можно было только в устье ручья, где при впадении в реку образовался глубокий омут. Туда и понесли меня ноги.

Но на бегу я заметил другое: какую-то борьбу и крики на выкошенной недавно лужайке за ручьем, какой-то большой парень бил пионера…

Парень колотил пионера наотмашь, тот падал. Парень пытался бежать, но пионер хватал его за ноги… Одной рукой верзила держал кучу какой-то материи, а другой норовил стукнуть как следует нашего храбреца, тащил его за собой на одной ноге, как гирю, отцеплял и не мог отцепить, снова волочил по колючей кошенине. У пионера задралась рубашка. Парень брыкал его ногой, но он не отцеплялся…

Наверное, парень украл у нас что-нибудь ценное.

Я переменил направление и по дороге увидел пасущихся лошадей. Быстро снял веревочные путы с какого-то коня, привычно взнуздал его этими путами и, вскочив на спину, пришпорил пятками.

Конек, привыкнувший к подобному обращению, резво помчался.

И я явился на поле боя с неожиданной для противников быстротой - в тот самый момент, когда отвратительный верзила замахнулся на пионера ногой, норовя ударить в лицо.

Мой удар опередил подлеца. Он покатился в одну сторону, прочь полетели в другую юбки, кофты, трусики и полотенца… К моему неописуемому удивлению, это оказался Васька. Значит, от ругани он перешел к действию.

Кто же остановил его, вцепившись как репей?

Я поднял с земли пионера, и передо мной предстал Игорь. Но в каком виде! Нос разбит. Один глаз заплыл. Волосы запорошены землей. На лице ссадины. А живот - словно его кошки драли - до крови поцарапан жестким окосьем, по которому тащил его Васька.

- Он наших девчат салил! Кидал в них грязью, не давал вылезти. Сидел на одежах… Говорит: танцуйте голышом. Девчата - плакать, а он схватил платья - и бежать! Я шел мимо, увидел- и к нему,-докладывал Игорь, сгоряча не ощущая боли от царапин, ссадин, синяков и шишек.