Йорген Йоргенсен - Мартин, Мартин...

— Где родители твои? — спросил Мартин.

Ли пожал плечами.

— Не можно сказать. Может, да, может, нет…

Мартин понял то, что недоговорил друг: «…может, нет в живых».

— Я их находить! — твердо сказал Ли. Он повернулся к Мартину и заглянул ему в глаза: — Твоя мама не так-так… завтра мы двое бежать.

— Бежим сегодня!

Ли решительно замотал головой:

— Сегодня нельзя. Хлеба нет, денег нет, много нет.

Мартин давно уже понял, зачем Ли таскает хлеб, но никогда нельзя было знать, что взбредет на ум его другу. Ясно одно: Ли всю жизнь спасался бегством от кого-то или, может, от чего-то. Такой никогда не пропадет.

Конца не будет этому дню, казалось Мартину. Ли держался как ни в чем не бывало, ни один мускул не дрогнул на его лице — ничем не выдавал он, что они задумали.

Мартин все время размышлял о том, почему Герман не отослал матери его письма, но ответа на этот вопрос не находил. Может, директор просто спятил?

Герман даже не заметил, что письма пропали. Чем больше Мартин размышлял о случившемся, тем больше склонен был думать, что Ли, скорее всего, прав в своих опасениях. Может, и правда дома что-то неладно? Один вопрос тянул за собой другой, и Мартин рассеянно отвечал на уроках.

Ли много раз пытался объяснить ему, какие у него опасения, но уж очень мало слов знал он по-датски: раз, два, и обчелся.

Вечером, когда они ужинали на кухне, Ли выпил столько молока, сколько никогда прежде не пил. Мартину не очень-то хотелось пить, но, чтобы не отстать от приятеля, он тоже выпил три кружки и почувствовал на себе одобрительный взгляд Ли.

Когда молоко кончилось, Ли зашел в кладовую, чтобы снова наполнить кувшин. Он немножко повозился там, затем вернулся в кухню и сел за стол. Кончив ужинать, он поднялся, коротко обронил: «Надо уборная» — и вышел.

Улла посмотрела ему вслед.

— Кое-кто всегда старается спихнуть мытье посуды на других, — сказала она.

А Мартин догадался, что Ли стянул из кладовки еду им в дорогу и теперь пошел спрятать ее.

Спустя минуту Ли вернулся и тоже принялся убирать кухню.

Потом, когда они уже сидели у себя в комнате, Ли решительно сказал:

— Когда бьет одиннадцать, я ломать автомашина и трактор, а ты — телефон Германа. Ли показать тебе где.

— Как это я сломаю директорский телефон?

— На! — Ли протянул Мартину маленькие кусачки, — Под окно у директор — коробка телефона, три кабеля — понимай?

Ли взял кусачки и показал Мартину, что нужно перерезать один за другим все три телефонных кабеля.

Мартин все понял и сунул кусачки в карман.

— А как же мы до Копенгагена доберемся?

Ли насмешливо взглянул на него.

— Поезд, машина, ноги ходить. Может, много ходить, может, всю дорогу ходить.

— Уж очень долго идти придется, — сказал Мартин.

— Ли полторы тысячи километр Индия ходить, может, больше ходить, а не то Ли умирать… Другие много голодать, Ли никогда. Ли сам еда возьмет, Мартин сам еда возьмет. Все сам делать надо…

Пробило уже одиннадцать, а им все нельзя было уходить. Надо было дождаться, когда вернутся в дом старшие воспитанники. Дверные ключи всегда торчали снаружи. Это директор установил такой порядок. Чтобы можно было запереть всех ребят снаружи, если он сочтет нужным.

Ли достал из карманов груду больших кусков стальной проволоки, согнутых наподобие шпилек. Он закрепил ими дверные ручки, продев концы в отверстие ключа — после того как бесшумно запер каждую дверь.

Еще пять минут, и все двери были заперты: никому теперь не выйти наружу.

Наконец-то Мартин и Ли на свободе!

Мартин прокрался вдоль стены дома к директорскому окошку, старательно пряча голову, чтобы только его не увидели. В комнате у Германа горел свет и звучала музыка. Мартин нащупал под окном металлическую коробочку с телефонными проводами и достал кусачки.

Было уже совсем темно, и Мартину с трудом удалось отыскать три кабеля, о которых говорил Ли.

Только он собрался перерезать первый провод, как у Германа зазвонил телефон. Тот приглушил музыку, и Мартин услышал, что директор разговаривает с кем-то, но слов расслышать не мог. Мартин стал ждать.

Наконец музыка снова зазвучала в полную мощь, и Мартин решил, что, стало быть, Герман закончил разговор. Быстро перехватил он кусачкой все три кабеля. Теперь детский дом был отрезан от внешнего мира.

А Ли, должно быть, уже успел разделаться и с директорской машиной, и с трактором. Мартин крадучись побрел назад — к конюшне и гаражу. За домом, в непроглядном мраке, его ждал Ли.