Йорген Йоргенсен - Мартин, Мартин...

Верзила почесал затылок.

— Нет здесь твоих вещей — все отослали в детский дом…

Мартин открыл платяной шкаф, но там висели только мужские пиджаки и брюки, и не было среди них ни одной отцовской вещи.

— Нет здесь твоих вещей, — повторил мужчина.

Мартин вошел в гостиную. На столе, в пепельнице, лежала отцовская трубка. И Мартин понял, что перед ним его новый папа и этот новый папа не хочет его знать.

Ли озирался вокруг, и по его лицу Мартин понял, что он думает: «Скверные дела, хуже некуда!»

— Уборная… где?..

Мартин отвел приятеля в ванную комнату, Ли быстро втащил его туда.

— Мужчина плохая эта! Уходить сразу! Поздно помогать твоя мама, сейчас уходить…

Мартин понял, что «поздно», должно быть, означает «потом», и пошел в гостиную.

Ли вернулся из ванной и с любопытством принялся осматривать комнату, но когда он вышел на кухню, мужчина вдруг забеспокоился.

— Что он там делает? — спросил он.

— Наверное, попить ему захотелось, — ответил Мартин.

Верзила закурил сигарету, а Мартин стал оглядываться вокруг. Комната мало изменилась с тех пор, как он покинул свой дом. Разве что появились цветной телевизор и новые большие колонки для стереопроигрывателя. А в остальном все как было. Рядом с балконной дверью стоит ящик с пустыми бутылками из-под пива, а на балконе — пустая клетка; канарейки в ней уже нет. Должно быть, и морская свинка тоже сдохла.

— А мама где?

— На работе, вернется только в четыре.

Верзилу раздражает присутствие мальчиков — это ясно. Ли сидит, смотрит, слушает их разговор. Глядит внимательно, настороженно. Мартин встал.

— В пять часов мы вернемся, — сказал он.

Ли сразу все понял, и они ушли.

Во дворе Ли показал Мартину связку ключей:

— Откуда ключи? Говори, Мартин!

— А от подвала нашего. Пойдем, покажу.

— Теперь нельзя, плохая мужчина стоит окошко! — Ли чуть заметно кивнул в сторону квартирного окна. На кухне, прячась за занавеской, стоял верзила — следил оттуда за мальчиками.

— Когда же я тебе покажу?

— Когда темно будет.

Они шли долго-долго. Потом сели на трамвай и доехали до площади Кристиансхавн. Тут они слезли и пошли к центру «Кристиáния». Может, хоть там удастся пристроиться где-нибудь. На улице Принсéссегаде они вошли в ворота «Кристиании». Там, как и всегда, царил полнейший хаос. Повсюду кишмя кишели замызганные ребятишки и большие лохматые собаки.

Лишь у редких собак были ошейники. Псы показались Мартину огромными — он их побаивался. А Ли вовсе их не боялся — он с любопытством оглядывался вокруг. Заметив подростков, которые усердно перетаскивали доски, спросил:

— Мать, отец? — и, дожидаясь ответа, уставился на Мартина.

— Что значит «мать, отец»?

Ли, кажется, даже чуть-чуть рассердился:

— Мать, отец есть у этих?

— Вроде бы у всех есть мать и отец.

Ли глубоко вздохнул:

— Я хочет сказать: мать, отец с ними здесь жить?

Мартин пожал плечами:

— Какие-то родители здесь живут, какие-то нет. Наверно, большинство этих ребят сбежало из дома.

— Сбежало? Как мы с тобой?

— Ну да.

Ли одобрительно кивнул, но тут же озабоченно насупил брови. Потом недовольно покачал головой:

— Плохой место.

— Это почему же?

Ли приставил к глазам ладонь, словно высматривая кого-то.

— Полиция нас искать… уже сейчас.

— Ну и что?

— Здесь сразу искать будет. Не так-так.

Он повернулся к Мартину. Было видно, что он напряженно размышляет, отчаянно ищет выхода. Ли ткнул себя в лоб:

— Ты думать быстро-быстро, все время думать, первый соображать, а не то…

Ли выразительно щелкнул пальцами.

— Здесь тоже как детский дом… Ты думать быстро, правильно думать, все время думать.

— Не понимаю, чего ты от меня хочешь.

— Ты всегда заходить дом и никогда не думать, как выходить. Нельзя дом заходить, если не знаешь, как выходить.

— Что ж ты мне прикажешь? Убегать из дома до того, как я туда войду?

Ли на миг призадумался:

— А что… может, и так. Ты первый должен сообразить, а не то за тебя полиция соображать будет…

Мартин задумался над словами Ли. Пытался осознать их истинный смысл и вроде бы понял, что тот хотел сказать.

Мимо них проехал на велосипеде коренастый мужчина с волосами, черными, как воронье крыло. Он весело бросил Ли несколько слов, а тот в ответ лишь улыбнулся.

— Что он сказал тебе? — спросил Мартин.

— Я не знать… он эскимоса… наверно, думал, я тоже…

Ли огляделся вокруг:

— Вода где?

— Ты опять пить захотел? А деньги еще есть у нас?