Йорген Йоргенсен: Мартин, Мартин...

— А уж тебя, смуглолицый приятель мой, я знаю как облупленного. Я хорошо изучил твое личное дело — чего только не числится за тобой! Уж тебя-то я определю куда следует!

Ли молча взглянул на него. Его глаза, обратившиеся в две узкие щелочки, горели ненавистью и презрением.

Не только Мартин увидел это. Увидел и директор. И выпустил мальчишку.

Герман вытер ладони о брюки, громозвучно прокашлялся и объявил:

— Вот этого трудного мальчика мы переведем на особый режим. Уж я научу его уму-разуму, чего бы мне это ни стоило.

Директор подался к выходу, но в дверях обернулся назад:

— Отведи их в школу, а после приведи назад. Я не потерплю, чтобы они по пути забегали куда-то, — сказал он Улле.

Директор резко захлопнул дверь, Улла даже ничего не успела ему ответить. Она повернулась к мальчикам — было видно, что она очень волнуется.

— Поторопитесь, — сказала она, — времени у нас в обрез.

Улла помогла мальчикам запастись бутербродами, и полчаса спустя все трое уже шагали по дороге, которая вела в школу.

Когда они пришли в школу, была как раз переменка. Во дворе стояли Стен с Эриком. Стен так и подскочил, увидав Мартина и Ли. Он сразу зашептал что-то Эрику, и тот восторженно закивал. У Мартина мороз по коже прошел: он понимал, к чему дело идет. С ними наверняка расправятся.

Он испуганно прижался к Ли. Тот спокойно подмигнул ему: так-так.

И дружески, но решительно сжал руку Мартина. Вдвоем они вошли в класс — на первый урок в своей новой школе.

Ли усадили за парту рядом с высоким рыжим веснушчатым пареньком, а Мартина — рядом с худенькой девочкой, которую звали Хáйди.

Датский язык был на первом уроке, а учебник датского Мартин знал хорошо: здесь учились по тому же учебнику, что и в копенгагенской школе. Только в этом классе, видно, уже больше прошли.

Ли притворялся, будто следит за чтением, но вряд ли он понимал все, что читали. Но может, он даже не хотел понимать…

Наконец прозвенел звонок, и ребята выбежали во — двор.

У колонки стояли Стен с Эриком. Мартин весь сжался. Что теперь будет?

Стен и Эрик двинулись к новичкам, за ними шагал высокий парень, с жевательной резинкой во рту. Высокий пристально оглядывал Мартина и Ли.

— А вот и наши малыши! — зычным голосом проговорил Стен. — Малыши позволили себе лишнее, так что придется их наказать…

Ли сразу уловил угрозу в его словах. Он слегка наклонился вперед и выставил пальцы рук, будто когти. Настороженно оглядывал он всех троих.

Было ясно: смиренно принимать удары раскосый не станет. Что-что, а сдачи дать он сумеет. Те трое тоже поняли, что голыми руками его не возьмешь и ждать от него можно всякого. Как знать, до чего тут дело дойдет! Уж этот раскосый спуску не даст никому. Трое парней нехотя попятились.

— Ничего, мы еще до вас доберемся! — прошипел Эрик.

Странным образом на этом дело и кончилось, остальные парни не тронули ни Ли, ни Мартина. И никто их не тронул — они спокойно вернулись домой из школы. Теперь у них было время, чтобы побольше разузнать о других обитателях детского дома, который директор именовал хутором.

Оказывается, на хуторе всего семеро мальчиков. («Какой же это детский дом?» — удивился Мартин.) Бóльшую часть дня занимает работа в конюшне или же на хуторе. Дел в хозяйстве невпроворот, и сколько ни старайся, начальству не угодить.

Каждый вечер, после ужина, начинался «разнос».

Все мальчики собирались в большой гостиной, сидели там и долго-долго ждали директора.

Наконец появлялся Герман. Он подходил к столу с пачкой листков в руках и начиная читать нотации своим питомцам.

Чаще всего он выговаривал им за мелкие промахи — в обычной семье никто и не подумал бы придираться из-за такого. А у Германа был особый дар изображать эти мелкие промахи как некие преступления, а речь-то шла чаще всего о мелочах: кто-то, к примеру, забыл во дворе метлу или что-нибудь в этом роде.

А вот о серьезных проступках, настоящих преступлениях — как, например, кражах в лавках или в летних дачах — он ни слова не говорил. Бывало, заметит у кого-нибудь из мальчишек вещь, которую ему вроде бы иметь не положено, отберет, и все тут. У директора скопилось немало такого добра, отобранного у воспитанников: тут и транзисторные приемники, и сигареты, и вино, и многое другое. Мальчишки, из давних обитателей хутора, рассказывали Мартину, что неподалеку живет знакомая Германа, которая перепродает все эти вещи, а деньги прикарманивает он.

Семеро воспитанников живут на хуторе, но из них только четверо учатся в школе: Стен, Эрик, Ли и Мартин. Остальные работают неподалеку: двое — на фермах, а один в авторемонтной мастерской. Это солидные люди, с «малышней» они не водятся. Им разрешено ложиться спать в половине одиннадцатого, а по субботам уходить за покупками в городок.