Владимир Добряков - Взлетная полоса

В тебе я нахожу немало черт хорошего человека. О себе же сказать такое поостерегусь. У меня действительно много недостатков. С твоей помощью вижу их теперь яснее, чем раньше. Попытаюсь что-нибудь исправить в себе. Так что слишком ты идеализируешь меня. Даже написал, что красивая. Не преувеличивай. В классе кое-кто не прочь посмеяться надо мной. Называют воображалой, гордячкой. А кажется, и повода не давала. Вчера услышала и такое в свой адрес: «каланча». Странно: две девочки в классе ростом выше меня. Вот видишь, про красивую так не станут говорить. Но кое-кому я, кажется, нравлюсь. Не только тебе. Не обижаешься?

На это письмо я потратила больше часа. Над домашними сочинениями не всегда столько сижу. Предлагаю писать раз в неделю. Согласен? Не подумай, что твои письма мне не интересны, напротив. Но так много дел всегда. И боюсь: если часто писать, это может стать обязанностью. Бабушке чуточку легче. До свидания. Н. »

Похвалой меня баловали не часто. Мама иной раз скажет: «Молодец, быстрые ноги! В магазин сбегал, дорожки вытряс». Бывает, и отец, листая дневник, с уважением посмотрит на свежую пятерку и, довольный, выводит родительскую подпись. «Так и действуй, сынок, до самого института шагай».

Тренер похвалил. От Гали приятное слышал. А теперь и от Нади. Вроде ничего особенного и не написала, но я так обрадовался, что, честное слово, не вру, я даже письмо ее поцеловал.

Однако радость жила во мне недолго. Пришла тревожная мысль: а стою ли Надиных похвал? Она о своих недостатках говорит. А сколько их у меня? Да вот первый — неискренность. Ведь ни слова не написал, что руки несуразные, лицо прыщавое. Уродцем прикинулся! Я же на комплимент напрашивался. И еще: хвастун, спесивый. Тренеру что сказал? Зазнаваться не буду. А на улице с ребятами потом разговаривал так, будто уже титул чемпиона присвоили…

Принялся вспоминать и другие неприятные случаи и скоро пришел к мысли: не тот я человек, за которого меня принимает Надя.

Расстроенный, я вошел в комнату, где мама читала листки с бледно отпечатанным текстом — разработку экскурсионного маршрута, и, помявшись, спросил:

— Мам, ты не находишь, что у меня слишком много недостатков?

Она отложила листки и прищурила уставшие глаза.

— Слишком много?.. Я бы не сказала. Есть, конечно, отдельные.

— Ну а какие?

— Не всегда чистишь обувь. Ленишься подогреть себе обед. Зарядку не делаешь. Читаешь лежа. Достаточно?

— У меня принципов нет, — мрачно объявил я.

— Любопытно, — проговорила мама.

— Да, беспринципный. Вижу, например, человек делает плохо, подло. Возмущаюсь. Но ведь про себя. Как это называется? Беспринципности. Валька Капустин трех пацанов превратил в рабов. Как шестерки в рот смотрят. Противно. А я молчу.

— Ну с такими хулиганами лучше не связываться.

— Так и будут все говорить. А Вальке того и надо… И вообще я нечестный. — О случае в магазине рассказывать мне было особенно неприятно. — Получаю недавно сдачу и вижу — кассирша лишние деньги дает. Вышел на улицу, снова пересчитал — точно, пятьдесят копеек передала.

— И ты?..

— Не вернулся, не отдал. — Я вздохнул.

— Что ж, сынок, — мама тоже вздохнула, — совесть мучает, и то хорошо. А деньги завтра же верни.

Утром в школу не надо было идти — на отрывном календаре красные цифры извещали о воскресенье. Под зажигательную музыку пластинки, где был записан весь курс упражнений аэробики, я сделал получасовую зарядку, потом растерся мокрым полотенцем и почувствовал себя готовым к великим подвигам.

Мама с одобрением оглядела меня.

— Теперь со спокойной совестью можешь написать Валерию, что наказ его выполняешь.

В одном из писем брат беспощадно критиковал меня за то, что не делаю зарядку. Там были такие строки: «И передайте этому трусишке мой строгий солдатский наказ: пусть от зарядки не отлынивает, а закаляется во всю силу, как и положено будущему воину. Если же того делать не станет, то предупреждаю: вернусь домой и учиню акт насилия — кину в прорубь. А там одно из двух: либо закаленным моржом станет, либо утопленником».

После завтрака мама положила на стол пятидесятикопеечную монету. Мне было неприятно, что она опередила меня и сама дала деньги. Будто я забыл.

Когда шел к магазину, то очень переживал: как отнесется кассирша? Вдруг начнет стыдить? Но страхи были напрасными. Не дослушав сбивчивых объяснений, кассирша расцвела от улыбки и не ругать меня стала, а хвалить.

— Вот, граждане, ворчим на них, на поколение, недовольны, а зря. Поглядите, какой сознательный, — полтинник ему переплатила, так принес, не забыл.