Михаил Львовский - «В моей смерти прошу винить Клаву К.»

— Смажу раз — никуда не денешься, — отвечает Сергей и уже начинает скакать вокруг Лаврика; тот не шелохнётся.

Сергей видит такое дело и эдак небрежно выдаёт прямой в челюсть. С поворотом корпуса.

Но не тут-то было. Неуловимый «нырок» — и челюсть Лаврика на сантиметр от Серёжкиного кулака.

Все засмеялись.

Вторая атака — тот же результат.

Опять смех.

— Ты почему со мной драться не хочешь? — спрашивает Сергей, чтобы не так смешно было: мол, если бы драка, может, я бы уже и попал куда надо.

Лаврик говорит:

— Потому что ты мне нравишься. Я тебя уважаю.

Серёжка опять вокруг Лаврика заскакал.

— Поэтому и ходишь в «Клуб старшеклассников»? Раньше я что-то тебя во Дворце не видел ни разу.

— Поэтому и хожу.

— Сейчас ты меня ещё больше зауважаешь, — сказал Сергей, сделал финт левой, а когда хотел ударить правой, наткнулся на кулак Лаврика и схватился за скулу.

— Прости, Серёжа, я нечаянно, — сказал Лаврик. — Рефлекс.

Серёжа сплюнул кровью и только хотел ещё раз броситься на Лаврика, как раздался голос директора Дворца пионеров:

— Что тут у вас происходит?

Заминка произошла небольшая. Мы ко всяким неожиданностям привыкли, а на такой случай проверенный способ есть.

— Лавров новые приёмы показывает! — зашумели девочки. — Давай, Серёжа, продемонстрируй Дмитрию Александровичу. — И у всех глаза ясные. Сколько ни вглядывайтесь, товарищ директор, ничего в них, кроме святой невинности, не найдёте!

Дмитрий Александрович долго вглядывался. А Серёжка за их спинами ещё раз плюнул кровью.

В комнате «Клуба старшеклассников», кроме макета бригантины, радиолы и портрета Маяковского, есть рояль.

Наша великолепная четвёрка (так нас теперь стали величать) задержалась после уборки крыши возле этого рояля. Казалось бы, разбежаться надо куда глаза глядят, но нет, что-то тянет друг к другу, требуется выяснить отношения. Я сижу клавиши перебираю, Клава смотрит на меня, облокотившись на крышку рояля, а Лаврик и Сергей у окна.

— Открой рот! — говорит Лаврик Сергею.

— Зачем? Я уже отплевался.

— Посмотрю, что там у тебя.

— Всё цело.

— Тебе трудно рот открыть?

— Пожалуйста. А-а! Нравится?

— Значит, это ты моей кровью плевался, — говорит Лаврик и показывает окровавленный кулак. — Надо рот закрытым держать. — И начал кулак заматывать платком.

— Лавр, ты почему на крыше мне очки не отдал? — спрашивает Клава, не оборачиваясь.

— Потому что ты друга предаёшь. — Это он как бы между прочим. Платком занят.

— Когда?

— Всю дорогу.

— А если он мне надоел?

Я даже клавиши перебирать перестала.

— А это, — говорит Лаврик, — называется подлостью.

— Я должна благородно скрывать? — спрашивает Клава.

— Слушай, Лавр! — начал вскипать Серёжка. — Ты Клаву не знаешь, а у нас свои счёты. Лучше не лезь, потому что опять получится глупость. Она такая стала после того, как познакомилась с тобой. Вот в чём дело.

— Вы оба для меня — пустое место, — говорит Клава.

— А нас уже стали называть «великолепной четвёркой», — мечтательно почти пропела я.

— Клава, насколько мне известно, женское имя, — говорит Лавр. — Так вот тебе его по ошибке дали.

— А кто же я по-твоему? — удивилась Клава.

— Серёжка из-за тебя на крыше дурака валял. Ты не слепая и всё понимала. Так? И если бы у тебя было женское начало…

— Я его об этом не просила, — перебила Лаврика Клава. — И вообще он мне всю жизнь подарки делал, а они мне оказались до лампочки.

— Лавр, перестань, я тебя прошу, — взмолился Сергей.

— Ладно. Разбирайтесь сами. Тоже мне Кармен нашлась!

Я тихонько, одним пальцем, куплеты тореадора выстукиваю, так, для смеха.

— Вот именно, — говорит Лавр, — «смелее в бой, чёрный глазок, и ждёт тебя любовь». Устарело.

— До чего же мне скучно с вами, — заявила Клава. — Скучные вы люди. Все! И наш «Клуб старшеклассников» под названием «Бригантина», и наша школа, и весь наш город, и…

— Весь мир, — добавил Лавр.

— Если хочешь, да… Таня, перестань барабанить, всё равно у меня слуха нет. Я не оценю.

— Ты же всю жизнь в хоре пела! — удивился Лавр.

— Я там рот открывала. По Серёжкиной милости. Он мне такой подарок сделал.

— Совсем-совсем нет слуха? — с какой-то внезапной жалостью спросил Клаву Лавр.

— Мама говорит, что у меня внутренний, но, по-моему, так не бывает.

— Иногда встречается, — ответил Лаврик. — Отсутствие координации между слухом и голосом. Таня, дай ей «ля» первой октавы. А ты, Клава, Отвернись от рояля.