Юрий Хазанович - Свое имя

Подмигнув Егорке, Митя послал мяч в небо. Егорка запрокинул голову и даже раскрыл рот — вот «свечка» так «свечка»! Когда же мяч приземлился и, поднимая пыль, запрыгал посреди двора, мальчик удивился еще больше: Митя уже быстро шагал по улице.

Красный диск солнца стоял на голой макушке Лысой горы. Казалось, вот-вот он сорвется, звеня, покатится по крутому каменистому склону и с шипением плюхнется в спокойную воду пруда. Значит, еще один день долой. А сколько впереди таких дней…

Митя свернул за угол и направился к бревенчатому двухэтажному дому с двумя балконами, стоявшему в глубине двора, сплошь засаженного картошкой.

Первое окно от угла на втором этаже было распахнуто. Митя остановился, негромко позвал:

— Лешка!

За полупрозрачной гардиной смутно вырисовывалась чья-то фигура, и он скорее угадал, чем увидел, что это Вера.

— Здравствуй, Митя, — сказала Вера, отодвинув локтем гардину и щуря зеленоватые глаза.

Губы ее со вздернутыми кверху уголками, казалось, в любую минуту были готовы расплыться в улыбке.

— Здравствуй, — ответил он тихо и переступил с ноги на ногу, точно на морозе. — А Лешка где?

— Он выполняет одно хозяйственное задание. Неужели с самого утра не виделись?

Вера заплетала соломенную косу, тонкие пальцы ее проворно бегали, будто перебирали струны какого-то инструмента, При этом она не сводила с Мити насмешливых глаз.

— Где же его найти? — задумчиво проговорил Митя.

— Не волнуйся, найдется, прибежит на пустырь, — и, тихонько засмеявшись, добавила: — Какая неприятность, растерялись дружки!

— Ну, я пойду, — сказал Митя, не двигаясь с места и не решаясь взглянуть на Веру.

— Что ж, не смею вас задерживать, — скороговоркой отозвалась она и, хихикнув, отошла от окна.

Идя к калитке, Митя чувствовал на себе Верин взгляд, споткнулся и, не сумев перебороть себя, оглянулся. В окне колыхнулась гардина. Возможно, ее шевельнул ветер, а может, это Вера отпрянула от окна.

Алеши на пустыре не было. Команда еще не собралась. Двое активистов прочерчивали затоптанный круг и штрафные линии. Чтобы не попадаться футболистам на глаза, Митя направился в глубь пустыря.

Возле бронепоезда «Грозный Урал» шли какие-то военные приготовления. Со снисходительной улыбкой Митя поглядел на суетливое и шумное воинство — даже не верилось, что когда-то и он был таким же смешным, как эти мальчишки.

Вдруг раздался остренький, словно шильце, голосок:

— Привет, Митя!

Вежливо, как подобает старшему, Митя поздоровался с ребятами, и Вовка Черепанов, его двоюродный брат, с места в карьер стал рассказывать, что их машинист Васька Жуков не знает, что в бронепоезде паровоз ставится в середине состава, между бронеплощадками. Не может даже назвать все части паровоза!

Добродушно улыбаясь, Митя выразил надежду, что Васька со временем овладеет своей высокой должностью…

Боясь, как бы его не заметили футболисты, он попросил разрешения посидеть на бронепоезде. Польщенный, Вовка даже свистнул от радости. А Митя слегка подтянул рукава рубашки и неторопливо, с достоинством поднялся в будку, весело подмигнув ребятам:

— Только смотрите не завезите куда-нибудь…

Солнце скатилось за Лысую гору. Вечерело. В такой час на пустыре особенно хорошо, даже немного таинственно. Паровозы выглядят необычно — на зеленоватом вечернем небе резко, словно залитые тушью, вырисовываются их черные силуэты. Кажется, будто они сделались выше, теснее прижались друг к другу. И, сидя в темной паровозной будке, продуваемой певучим сквознячком, легко представить, что ты мчишься в далекие, захватывающие и никому не известные края…

Но Мите давно уже ничего не представлялось в паровозной будке. Где там неизвестные края, если за окном вот она — Лысая гора! Не иначе как что-то случилось с его воображением…

Занятый своими мыслями, он не замечал криков ребят. Он знал, что разговор с Алешкой будет не из легких. Надо наконец покончить с бреднями и решать, решать по-настоящему…

В разгар сражения на ступеньку поднялся Вова Черепанов:

— Алеша идет!

Митя обрадованно вскочил с железного ящика, остановился в дверях.

Худенький, быстрый мальчуган, подпоясанный широким, с большой выпуклой звездой ремнем, поднял белый флаг и громко скомандовал:

— Обе армии, стройся! Смирно! Замри!

Военные действия прекратились. Войска торжественно затихли.

С нетерпением наблюдая церемонию встречи, Митя не нарушил ее только потому, что не хотел обидеть ребят.