Юрий Хазанович - Свое имя

Он выходил на середину пустыря и кричал «морским» голосом:

— Станови-ись!

Войско строилось. Алеша неторопливо и важно продвигался развалистой походкой вдоль шеренги, внимательно оглядывая солдат, на ходу бросая короткие, резкие замечания о позорно мокрых носах, слабо затянутых ремнях и неряшливо выбившихся рубахах.

Шеренга была невелика — на другом конце услышали бы команду, произнесенную даже шепотом, — однако Алеша рупором складывал ладони и орал, краснея от натуги:

— На две ар-р-р-мии стр-р-р-ройся!

Это был самый трудный момент в подготовке к военным действиям. Большинство ребят неизменно хотело попасть в «красные», и войско противника всякий раз оказывалось настолько малочисленным, что просто не было смысла начинать войну. В таких случаях командир бронепоезда своей властью уравновешивал силы: он мог приказывать не только своей армии, но и армии противника, — обстоятельство, которому позавидовал бы любой полководец.

Когда обе армии, «красная» и «белая», наконец выстраивались и воины нетерпеливо топтались на месте, Алеша поднимался на цыпочки и кричал:

— Пехота — на исходные рубежи! Команда бронепоезда «Грозный Урал» — по местам!

Сражения гремели до темноты, а назавтра вспыхивали с новой силой, особенно если у ребят были каникулы…

Сколько поколений горноуральских мальчишек сражалось на этом пустыре! Воевал здесь и старший брат Мити — Ваня, служивший теперь на Дальнем Востоке, и даже отец его, Тимофей Иванович Черепанов, в ту пору, когда был он просто Тимкой. Потом мальчишки вырастали и пересаживались с «самоваров» и «карликов» на настоящие машины. Впрочем, из бывших участников баталий вышли не только паровозники: единственная и, казалось, заброшенная колея вела с пустыря к бесчисленным жизненным дорогам.

Митю Черепанова и Алешу Белоногова эта колея никуда еще не вывела. Но их давно уже манили на паровозное кладбище не бронепоезд, не войны, а футбольное поле. Вместе с друзьями Митя отвоевывал его у пустыря: корчевал и жег ребристые стебли бурьяна, сооружал ворота из старых дымогарных труб. Он был вратарем команды «Красные Зори», отстаивавшей спортивную честь улицы того же названия.

Но сегодня Митя пришел сюда не ради футбола.

С утра он сидел над книгой, которую вчера принесла Леночка. Такой книги он еще не читал. Это были невыдуманные и потому волнующие рассказы о простых людях, очутившихся в тылу врага. Всего полтораста страниц, а сколько судеб, сколько событий прошло перед ним!

Дочитав книгу, он задумчиво перелистывал страницы, прислушиваясь к беспокойному чувству, охватившему его.

За шесть дней каникул он вволю наигрался в футбол, прочитал две книжки. Но и футбол и книги лишь подчеркивали неожиданную пустоту этих долгожданных дней. Ну, прочтешь еще пять или десять книжек о хороших людях, совершающих большие дела, а сам-то, сам что сделаешь?

Когда-то, очень давно, поздним вечером он забрел с мальчишками на станцию. У перрона стоял поезд. В голове состава, около паровоза, шла таинственная, непонятная работа. Парень с черными сверкающими глазами держал в одной руке дымный факел, в другой — гаечный ключ, а старик, похожий на волшебника из сказки, копошился возле колес машины. Зыбкое пламя факела освещало его строгое, цвета бронзы лицо.

Митя поглядывал издали на паровоз. Это была старая, небольшая машина, но тогда она показалась ему громадной и великолепной. Паровоз громко дышал, готовый ринуться в темноту; его сухое, жаркое дыхание обдавало Митю, и он щурился. Как назло, старик очень быстро кончил работу и поднялся в будку. Следом ловко взобрался молодой парень. Раздался свисток кондуктора, и паровоз обрадованно ответил ему таким острым и диким свистом, что Митя вздрогнул и невольно заткнул пальцами уши. Медленно, тяжело задвигались дышла, похожие на гигантские локти, и по земляному перрону поплыл светлый квадрат от паровозного окошка.

И долго еще вспоминались Мите и факел, шипящий на ветру, и чудесная машина, и бронзовое лицо старика. В тот вечер Мите захотелось быть машинистом.

Со временем он «пересел» с паровоза на самолет, «исследовал» Арктику, «поднимал» затонувшие корабли, а однажды решил было заняться археологией.

Но весною этого года снова вспыхнула давнишняя привязанность к железной дороге. Случилось это после экскурсии в депо. Правда, если прежде Митя собирался всего только управлять паровозом, то теперь его привлекало нечто большее.