Николай Печерский - Генка Пыжов — первый житель Братска

Не знаю, что теперь делать. Хотел стереть пометки резинкой — резинка не берет. Протер такую дырку, что туда может свободно пролезть пуговица от пальто. Как же я буду отдавать такую дырявую повесть героям? Засмеют.

Но так или иначе, я решил отдать повесть героям. Если герои — эти свои, близкие люди — не поймут и не оценят моего труда, я сдаюсь. Пусть сочиняет веселую и поучительную повесть кто хочет, мне решительно все равно.

Я отправился к дому, куда недавно переехал Комар, и постучал в окно.

— Комар, выйди, пожалуйста, на минутку.

Мой герой, то есть Комар, понял, что произошло что-то необычайное, и тут же появился на крыльце.

— Что случилось? Пожар?

Я торжественно передал Комару тетрадку и сказал:

— Это моя повесть. Прочти внимательно. Будешь выступать на литературном кружке.

— Я не умею выступать, — смутился Комар. — Ты же знаешь…

Еще бы я не знал Комара! Только на заборах и умеет выступать… Но Комару этого я не сказал. Я вежливо пожал своему герою руку и ушел. Комар стоял на крыльце как громом пораженный…

Тетрадка моя переходила из рук в руки. Ребята многозначительно поглядывали на меня и шептались на переменках. Ну что ж, пусть шепчутся. Я ходил по школе с гордо поднятой головой и делал вид, будто ничего не замечаю. Но на сердце было неспокойно. Выносить повесть на суд общественности дело нешуточное.

Но вот наконец в коридоре, чуть повыше столика, на котором с утра до вечера лежит бронзовый колокольчик, появилось объявление:

РЕБЯТА!

Сегодня, в 6 часов вечера, состоится

первое занятие литературного кружка.

Просьба не опаздывать.

Когда я пришел в школу, зал уже был почти полон.

В самом конце стоял длинный стол, а на нем — большая чернильница из учительской и графин. За столом сидели учитель и Иван Иванович. Он увидел меня и дружески кивнул головой:

— Иди сюда, садись рядом.

Ребята услышали и: ахнули. Ну что ж, напишите повесть — будете сидеть в президиуме и вы. А пока терпите и смотрите на меня, Геннадия Пыжова.

Время приближалось к шести. В зал один за другим входили всё новые и новые мальчишки и девчонки. Герои моей повести расположились в передних рядах. Они просматривали свои выступления и шевелили губами, как колдуны. Все страшно волновались. О себе я говорить не буду. И так ясно.

Первым на занятии литературного кружка выступил наш учитель, за ним — Иван Иванович. Сейчас я уже не помню всего, что говорил Иван Иванович, но основные мысли я записал.

— Сегодня, на первом занятии литературного кружка, мы обсудим дневник вашего товарища, Геннадия Пыжова, — сказал Иван Иванович. — Геннадий рассказывал мне, что некоторые ребята смеются над ним, дразнят писателем. Это очень нехорошо. Сегодня будете смеяться над Геннадием, завтра над другим, потом над третьим. Так у нас ничего не выйдет, и литературный кружок рассыплется. Верно я говорю?

— Верно! Правильно! — раздались голоса.

Когда голоса в зале стихли, Иван Иванович сказал:

— Пыжов называет свой дневник повестью. Это неверно. Повести у Геннадия не получилось. Для того чтобы писать настоящие литературные произведения, у него еще очень мало знаний и опыта. Вот смотрите, что писал Максим Горький иркутским ребятам: «Нужно учиться писать о людях и жизни так, чтобы каждое слово пело, светилось, чтоб лишних слов в фразе не было, чтобы каждая фраза совершенно точно и живо изображала читателю именно то, что вы хотите показать». С этой задачей Геннадий не справился. И все же в дневнике много интересного и по-учительного. Я имею в виду не только рассказы Геннадия о тайге, Ангаре, Байкале. Жизнь и поступки ребят, которых описывает Геннадий, тоже поучительные. Главное действующее лицо дневника — сам Геннадий Пыжов. У Геннадия немало отрицательных качеств, но есть и положительные. Вы знаете его лучше меня и скажете об этом сами. На нашем занятии присутствуют все персонажи дневника Пыжова. Говорить о них я тоже не буду. Попробуйте разобраться сами, что они делают хорошо, а что плохо. Желательно, чтобы здесь выступили и ребята, которых Геннадий описал в дневнике. И последнее: за работу Геннадия, я уже говорил ему об этом, пятерку поставить нельзя. В тетради Пыжова четыреста семьдесят шесть орфографических и синтаксических ошибок.

По залу, будто ветер, прокатился шепот. Ребята качали головами и смотрели на меня, как на убийцу. Что же это такое? Разве повести так обсуждают!

После выступления Ивана Ивановича к столу подошел Комар. Когда он встал с места, я сразу подумал: «Держись, Генка, сейчас он разделает повесть в пух и прах!» И я не ошибся. Комар подсыпал мне перцу в суп.