Эдит Несбит - Удивительные сюжеты Шекспира

— Дай нам золота, любезный Тимон! Да побольше! — потребовали они.

Тимон, осыпая женщин ругательствами, наполнил их передники золотом.

— Прощай! — сказал Алкивиад, решивший, что Тимон лишился рассудка.

Вышколенные солдаты Алкивиада послушно зашагали за ним — ать-два! — не взяв и горсти золота, и пошли маршем на Афины.

Тимон же всё копал, извергая проклятия, а когда выкопал корень, оказавшийся сухим и бесплодным, принялся издевательски изображать восторг.

Тут-то и появился Апемант.

— Ходят слухи, что ты стал подражать мне, — сказал Апемант.

— Это потому, что у тебя нет пса, а был бы — я подражал бы ему, — ответил Тимон.

— Ты хочешь отомстить друзьям, а наказываешь самого себя, — заметил Апемант. — Это глупо. Они-то по-прежнему сытно едят и сладко спят. Жаль, что такой глупец хочет походить на меня.

— Если бы я походил на тебя, — сказал Тимон, — я бы сам себя вышвырнул прочь.

— А ты и вышвырнул, — презрительно усмехнулся Апемант. — Ты что, полагаешь, что холодный ручей заменит тебе освежающий утренний напиток, а восточный ветер, словно слуга, согреет твою одежду?

— Проваливай! — закричал Тимон.

Но Апемант и не подумал уходить. Он принялся доказывать Тимону, что тот бросается в крайности — либо богатство, либо нищета. При этом Апемант отпускал шутки, но Тимону было не до смеха. Они горячились, как мальчишки, и под конец совсем вышли из себя. Рассвирепевший Тимон швырнул в Апеманта камень, сказав при этом:

— Мне жаль и камень на тебя потратить!

И Апемант ушёл, съязвив на прощанье:

— Живи и наслаждайся нищетою!

Но посетители, почти как в прежние времена, не оставляли Тимона в покое: вскоре к пещере явились разбойники и потребовали золота.

— Не слишком ли многого вы хотите? — сказал Тимон. — Вот вода, коренья, ягоды.

— Мы не птицы и не свиньи, — отрезал один из разбойников.

— Да, вы людоеды! Забирайте золото, и пусть оно вас погубит. Идите и грабьте друг друга.

Тимон говорил с ними так гневно, что, хотя разбойники ушли с полными карманами золота, они почти раскаялись и готовы были бросить своё ремесло.

Последним, кто пришёл в тот день к Тимону, был его верный домоправитель Флавий.

— Дорогой мой господин! — вскричал он.

— Прочь! Кто ты такой?

— Вы забыли меня, господин? — опечалился Флавий.

— Я забыл всех людей, — последовал ответ. — Ты человек? Значит, я и тебя забыл.

— Я был вам честным слугою, — напомнил Флавий.

— Чушь! — фыркнул Тимон. — Никогда со мной рядом не было честных людей.

Флавий расплакался.

— Что такое? — изумился Тимон. — Ты плачешь? Тогда подойди поближе. Ты мне нравишься. Видно, ты стал женщиной. Мужчины-то плачут только от смеха или когда о чём-либо умоляют.

Они ещё немного поговорили, а потом Тимон сказал:

— Это золото — моё. Я щедро одарю тебя, Флавий, но при одном условии: если пообещаешь жить уединённо и ненавидеть людей. Я сделаю тебя очень, очень богатым, если ты дашь слово, что скорее увидишь, как плоть слезает с костей нищего, чем дашь ему хлеба, и скорее уморишь должника в темнице, чем простишь ему долг.

Флавий же просто ответил:

— Позвольте мне остаться с вами, господин, и утешать вас.

— Если не любишь проклятий, уходи прочь!

И Тимон отвернулся от Флавия, а тот печально побрёл в Афины, не смея ослушаться потерявшего рассудок хозяина.

Итак, домоправитель ничего не взял у Тимона. Однако по городу прошёл слух о том, что бывший хозяин предлагал Флавию золото, и к пещере Тимона опять потянулись гости. На сей раз это были живописец и поэт, которым он покровительствовал в пору своего процветания.

— Приветствуем вас, о достойнейший Тимон! — сказал поэт. — Мы с изумлением узнали, что вас предательски покинули все друзья. Нет наказания, которого бы они не заслужили!

— Мы пришли, — добавил живописец, — предложить свои услуги.

— Стало быть, вы услышали, что я нашёл золото, — сказал Тимон.

— Был такой слух, — покраснев, признался художник, — но мы с другом явились не за этим.

— Какие добрые, честные люди! — продолжал глумиться Тимон. — Хоть вы пришли и не за этим, я всё равно дам вам золото, много золота, если вы избавите меня от двух злодеев.

— Кто они? — хором спросили оба.