Эдит Несбит - Удивительные сюжеты Шекспира

— Будь нашим братом! — сказали юноши.

Имогена согласилась остаться с ними. Она помогала готовить еду и поддерживать уют. Но однажды, когда старик (его звали Беларий) и его воспитанники были на охоте, Имогена почувствовала себя плохо. Она вспомнила о чудесном напитке, который дал ей Пизанио, сделала глоток — и тут же рухнула наземь, как подстреленный зверёк, и забылась глубоким сном.

Вернувшись вместе с Беларием с охоты, юноши решили, что их названый брат умер. Они горестно оплакали Имогену и на руках отнесли в лес. Там они спели над нею похоронные песни, грустные и прекрасные, покрыли её цветами — бледно-жёлтыми первоцветами, лазурными колокольчиками, розами, пушистым мхом — и в глубокой печали вернулись домой. Но как только они ушли, Имогена проснулась. Не понимая, где она и что с ней, она побрела по лесу куда глаза глядят.

А раньше, пока Имогена ещё жила в пещере, римляне объявили войну Британии. Войска их высадились в Мильфордской гавани. С ними был безутешный Леонат, который никак не мог простить себе, что приказал слуге убить Имогену. Раскаявшийся, убитый горем, он вернулся на родину с римскими войсками — но сражаться он собирался не за римлян, а за британцев.

Что же произошло с Имогеной? Бродя в одиночестве, она повстречала Луция, римского полководца, и тот, поражённый красотой мальчика (напомним, Имогена была одета, как юноша), взял его себе в пажи.

Итак, между римлянами и британцами развернулась битва. Беларий и его воспитанники сражались за свою родину; плечом к плечу с ними бился и Леонат, переодетый простым британским крестьянином. Римляне захватили короля Цимбелина в плен, а старый Беларий, названые братья Имогены и Леонат храбро вызволили его.

Британцы победили в бою и привели к королю пленных, среди который были Луций с Имогеной, Якимо и Леонат, одевшийся римским воином. Он никак не мог простить себе, что приказал убить любимую жену; жизнь окончательно ему опостылела, и он искал гибели. Поэтому он оделся так, чтобы его приняли за римлянина и предали смерти.

Итак, все пленники предстали перед королем, и Луций бесстрашно обратился к Цимбелину:

— У нас, римлян, храбрые сердца, и мы достойно встречаем смерть, — сказал он. — Если мне суждено погибнуть, так тому и быть. Об одном лишь прошу перед смертью. У меня есть паж, урождённый британец; позволь мне внести за него выкуп! Никогда и ни у кого не было столь кроткого, усердного, заботливого и преданного пажа. Хоть он и служил мне, римлянину, но не причинил британцам зла. Сохрани ему жизнь!

Цимбелин посмотрел на пажа и, хотя не узнал в нём свою дочь, сердце его смягчилось.

— Ты почему-то сразу стал мне дорог, — обратился он к юному пажу. — Живи! Проси что хочешь у меня.

И Имогена произнесла:

— Пусть вот этот человек, — и она указала на Якимо, — скажет, где он взял то кольцо, что у него на пальце.

— Говори, — приказал Цимбелин. — Откуда у тебя этот алмаз?

Якимо без утайки поведал всё о своём злодействе. Услышав его рассказ, Леонат был не в силах больше скрывать своё истинное лицо. Он проклинал себя за то, что поверил лжецу, и горестно причитал:

— Имогена, любовь моя, жизнь моя! О, Имогена! Что же я наделал!

Имогена, забыв, что она одета пажом, бросилась к мужу:

— Не надо, господин мой!

Леонат обернулся, собираясь ударить дерзкого пажа, посмевшего нарушить его великую скорбь, — и узнал в нём Имогену!

Леонат и Имогена бросились в объятья друг друга. Король Цимбелин был так счастлив вновь обрести дочь и так благодарен человеку, спасшему ему жизнь (теперь-то он знал, что это был Леонат), что тотчас благословил их брак.

Затем король вспомнил о других своих спасителях и повернулся к старику.

— Я твой старый слуга Беларий, — сказал старик. — Когда-то давным-давно я служил тебе верой и правдой, а ты обвинил меня в измене и тем самым вынудил совершить её. Это я похитил твоих сыновей — вот они, оба!

И он подвёл к королю обоих юношей — тех самых, что поклялись быть братьями Имогене, когда считали её мальчиком.

Злая королева, мачеха Имогены, скончалась от одного из ядов собственного приготовления, а король, заново обретший всех своих детей, счастливо дожил с ними до старости.