Эльвира Смелик - Нарисуй ее тень

Неужели мама была права и Костю только используют? Нашла Женька простодушного дурачка, который вовремя в нее втрескался. И как его к делу не пристроить, если он сам добровольно вызвался? Пусть лезет из кожи, пытается помочь, а она в освободившееся время будет с другим встречаться, более… каким? Да никаким. В меньшей степени идиотом. Который не станет торчать на перекрестках, раздавая рекламные листовки недовольным прохожим. Не станет париться в жуткой шкуре медведя, прыгая по этажам торгового центра, – хорошо, что Костю в костюме никто узнать не мог. И который не станет вдрызг ссориться с родителями.

Выходит, мама действительно понимала, что случится. И действительно пыталась защитить сына от разочарования и этого невыносимо унизительного осознания: какой же я наивный дурак! А Костя-то ее чуть ли не врагом считал. В чем только не подозревал. Но ведь на самом деле мама – единственный человек, которому он по-настоящему дорог, который его бескорыстно любит. И никогда-никогда не предаст. А подозревать нужно было другого. Другую. Вот эту, которая стоит сейчас рядом с высоким парнем, беззаботно щебечет и улыбается ему.

Хотелось бы посмотреть, как быстро полиняет ее улыбка, когда неожиданно появится Костя.

Вот и мышцы вспомнили о своем существовании, налились злостью, словно силой. Чуть ли не до дрожи. Даже походка стала какой-то подпрыгивающей и хищно неслышной. Подошел, как подкрался, и произнес нарочито громко и резко, почти выкрикнул:

– Привет!

И Женька, и парень одновременно повернулись. И не испугались, не растерялись. Парень посмотрел с любопытством, а Женька спокойно откликнулась:

– Привет! – и улыбнулась, едва заметно, но по-хорошему.

И кажется, разглядела в Костином лице нечто особенное, потому как указала рукой на собеседника и принялась объяснять:

– Это Саша. Мы с ним в одном классе учились. И живет он в соседнем доме. А уже сто лет не виделись. Даже удивительно. А это, – теперь Женька обращалась к бывшему однокласснику, – Костя.

И все? Вот так коротко и незамысловато – Костя. А где его титулы, регалии и прочие заслуги? Просто Костя? Это потому, что совершенно незначительно? Или… настолько всеобъемлюще, что в дополнительных эпитетах не нуждается?

– Ну, я пойду, – сказал Саша.

Умный мальчик. Сразу просчитал, кто здесь лишний.

Костя возражать не стал, да и Женька согласилась:

– Хорошо! – Только добавила: – Передавай от меня привет всем нашим. Вроде рядом живем, а никого не встречаю. И Верочке привет. – И опять объяснила Косте: – Это наша классная. Ну, для меня – бывшая.

– Понятно.

– Ей-то обязательно, – пообещал Саша. – Она как раз недавно про тебя спрашивала, а никто и не знал, что сказать.

– Скажи, что все замечательно, – посоветовала Женька.

– Ага! – согласно кивнул ее бывший одноклассник. – А еще жалко, что ты к нам на последний звонок не пришла.

Костя нахмурился. Кто-то же собирался уходить? Ну и… Сколько еще можно рот разевать?

И Женя не махнула безразлично рукой, а начала оправдываться:

– Ой, Саш! Если честно, совсем из головы вылетело, что у вас последний звонок в этом году. А то бы обязательно пришла.

– Тогда хоть на выпускной, – не унялся собеседник, и Женька пообещала, хотя и довольно неопределенно:

– Я постараюсь.

«Если опять не забудет», – мстительно подумал Костя и сурово посмотрел на чересчур прилипчивого Сашу. Тот, кажется, прочувствовал всю полноту эмоций, которую Костя вместил в свой взгляд.

– Ну ладно. Пока! – кивнул сначала Женьке, потом Косте – чуть более отстраненно и сухо. – Пока!

Костя не обиделся. Да по барабану ему всякие бывшие. Убрался – и ладно. А Женька спросила:

– Ты чего такой?

– Какой?

– Мрачный.

Правильнее было бы сказать – в припадке ревности. Но тогда и вопросы не нужны, все и без них понятно. А еще примешался стыд. Такое успел про Женьку надумать, в чем только не обвинил. Совсем как мама.

– А! Не бери в голову. Скоро пройдет.

Но Женька, кажется, особо и не брала. Имелись у нее заботы поважнее и порадостней.

– Маму завтра выпишут.

– Правда?

– Ага. С ней уже все в порядке. Только диету надо соблюдать. То есть почти не есть ничего. – Женька хмыкнула. – Твоя бабушка уже знает. Она там у нас уборку затеяла. А меня в магазин отправила. Пойдешь?

– Да не вопрос.

Чего там раздумывать про магазин? После услышанного-то.

Самойлову-маму выписывают. Она поправилась, и это, бесспорно, замечательно. Завтра она возвращается домой… а значит, все резко меняется. Действительно все.