Эльвира Смелик: Нарисуй ее тень

В СЕРИИ «ЛИНИЯ ДУШИ» ВЫШЛИ КНИГИ:

Варя Еналь. «Напиши мне письмо»

Эльвира Смелик. «Серая мышь для королевы»

Анна Никольская. «Я уеду жить в „Свитер“»

Мария Евсеева. «Кроме меня, кроме нее»

Татьяна Богатырёва. «Загадай желание вчера»

Мария Евсеева. «Куда улетают самолеты»

Екатерина Горбунова. «Семь нот молчания»

Эльвира Смелик. «Нарисуй ее тень»

Женщину привезли на машине «скорой помощи» в очень тяжелом состоянии: с высокой температурой, тахикардией и нестерпимой болью. Она находилась на грани шока и потери сознания, поэтому ее сразу отправили в палату интенсивной терапии, поставили капельницу. А дальше – срочное обследование и, скорее всего, операция.

Инна Владимировна Баринова могла это предсказать и без анализов. Врачебного опыта хватало. Недаром именно ее поставили заведующей отделением гастроэнтерологии в областной больнице.

Звали пациентку Самойлова Светлана Михайловна, и вместе с ней «неотложка» доставила двоих детей: мальчишку лет семи-восьми и девочку гораздо старше. Наверное, ровесницу сына Бариновой – Кости, который сейчас учился в десятом.

С детьми было все в порядке, если не считать растерянности и страха за мать, которые без труда читались на их лицах, по-родственному похожих, и даже в позах и движениях. Они сидели на кушетке в больничном коридоре, тесно прижавшись друг к другу.

Видимо, они неспроста, хотя, возможно, и неосознанно, выбрали именно кушетку, а не ряд металлических дырчатых стульев, припаянных к одному основанию. Стулья разделяли промежутки – маленькие, но все же! – а эти двое сейчас хотели быть рядом и вместе. И никаких дистанций.

Девочка обнимала брата и что-то тихо нашептывала ему время от времени. Мальчик не ныл, не ерзал, а только следил за проходящими мимо людьми большими испуганными глазами. Его полный надежды взгляд спрашивал: «Как там мама? С ней ведь все хорошо, правда?»

Сестра вела себя еще сдержаннее, ни на кого пристально не смотрела, но при виде каждого человека в белом халате тревожно вскидывалась. Однако никто не торопился обрадовать ее приятными новостями.

Единственной, кто подошел к ним, оказалась медсестра из приемного покоя.

– Ну что вы тут сидите? – проговорила она обеспокоенно и ласково. – Шли бы домой. Врачи у нас хорошие, помогут вашей маме. Даже не сомневайтесь. А вам к ней все равно сейчас нельзя. – Потом протянула небольшой листочек бумаги. – Вот телефон. Можно звонить и справляться в любое время.

Девочка послушно взяла бумажку, поблагодарила и чуть слышно, но твердо произнесла:

– А можно мы еще посидим, подождем? Пока маме не станет лучше.

– Да сидите, конечно, – кивнула медсестра, вздохнула украдкой. – Только смысл-то какой? Да вы и проголодались уже, наверное.

Она жалостливо взглянула на мальчика. Тот отрицательно замотал головой и все же, не сдержавшись, сглотнул и облизал губы.

– Давайте я вас хоть чаем напою, – предложила сердобольная медсестра, но тут подошла Баринова.

– Чай – разве еда? Да и здесь сидеть вам действительно нечего. Маме вашей уже получше, но из интенсивной терапии ее все равно до завтра не переведут. Так что ждать больше нечего.

Девочка посмотрела недоверчиво. Не обманывает ли врач, пытаясь избавиться от их назойливого присутствия или успокоить благой ложью, чтобы не слишком переживали?

Инна Владимировна на мгновение поджала губы.

– Да честное слово, лучше ей. Вылечим мы вашу маму, обязательно. Так что не сидите здесь попусту. Вы до дома сами доедете или вас заберет кто?

– Мы сами, – опять негромко, но с прежними твердыми интонациями сказала девочка.

– А далеко живете? – вклинилась медсестра.

Девочка нехотя назвала адрес. Баринова прикинула – неблизко.

– Лучше бы за вами кто-нибудь заехал. Папа, например. – Тут Инна Владимировна осознала сразу и четко: был бы в семье еще кто-то, давно бы сидел рядом с детьми в больнице. Отец ли, бабушка. Но этих, похоже, всего трое: мама да двое деток.

И, не дожидаясь, когда старшенькая ответит хоть что-то или опять повторит свое: «Мы сами», Баринова предложила:

– Давайте-ка я вас довезу. Я на машине. – Она улыбнулась, не слишком широко, лишь чуть-чуть приподняв уголки губ. – И как главный в отделении начальник могу разрешить себе ненадолго удалиться.