Эльвира Смелик: Нарисуй ее тень

За порядок в квартире и сохранность вещей она ни капли не переживала. Дети производили впечатление очень даже положительное, да и не думали они сейчас ни о чем, кроме состояния своей матери. Сидели бы спокойно, как мышки. Ну, телевизор бы посмотрели или книжки полистали. И тут бы явился Костя.

Он не то чтобы нелюдимый и совсем необщительный. И приятели у него есть, и с остальными он нормально контактирует. Но почему-то люди ему не особенно интересны, по натуре он одиночка. Так и хочется сказать «волк-одиночка» и провести параллели со звериными привычками. Потому что почти так и выглядит.

Костя трепетно относится к своему личному пространству и становится довольно агрессивным, когда в него вторгаются нежданно-непрошено.

Сын с мрачной физиономией выслушал коротенький рассказ Инны Владимировны. Она подумала: сейчас выскажет что-нибудь саркастичное и недовольное. Но Костя проговорил:

– Я понял. Не дурак.

Кажется, проникся сочувствием.

Конечно. У него тоже рядом никого нет, кроме мамы.

– Можешь спокойно возвращаться на работу. Все будет нормально. Клянусь.

Все-таки не смог без иронии.

Инна Владимировна бросила на сына короткий взгляд, полный любви и гордости, но заговорила о другом:

– Сейчас только накормлю их. Они с самого утра в больнице сидели – голодные наверняка.

Костя театрально вздохнул.

– Ой, мам! Ну что я – кастрюлю с супом на плиту поставить не смогу и на чайнике кнопочку нажать?

– Ну, поставить-то, может, и поставишь, – ехидно улыбнулась Инна Владимировна. – Главное, огонь под ней разжечь не забудь.

– Мам!

Костя гордо удалился на кухню и демонстративно загромыхал там посудой.

Вот и хорошо. Заодно и сам нормально пообедает. А то привык таскать из холодильника кусками, если мать не направит на путь истинный. Точнее, пока не приготовит или не разогреет, не разложит культурно по тарелкам. А вообще удивительно, что он сам вызвался кого-то накормить. Видимо, история ребят произвела на него впечатление. И не такой уж он мизантроп. Просто он самый замечательный сын на свете.

Инна Владимировна опять улыбнулась. Только теперь уже безо всякого ехидства.

Чайник грелся, суп тоже, а Костя задумчиво стоял возле обеденного стола, подперев подбородок столовой ложкой, которую держал в руке.

Мама ушла, и сразу стало не то чтобы напряженно, просто уверенность пропала. Не перед кем демонстрировать взрослость и самостоятельность. Те, кто сидит в комнате, Костино представление вряд ли заметят и оценят. Не до того им сейчас.

Костя не отказался бы пожить без матери, особенно столь авторитарной и чересчур заботливой, как та, что ему досталась. Но только недолго и уж точно не по причине маминого попадания в больницу. Это не свобода, а самая настоящая беда, которая занимает все мысли и чувства, и нет дела до кривляний кого-то постороннего. Так что и заморачивать-ся не стоит, думать, как произвести впечатление.

Никак. Быть самим собой.

Костя положил ложку на стол и направился в комнату.

Гости сидели на диване, скромно, на краешке, тихонько переговаривались друг с другом и совсем не заметили Костиного появления. А он не торопился о себе заявить. Даже через порог не шагнул, стоял, наполовину скрытый дверным косяком, и смотрел.

Пацаненок светловолосый, ушастенький, тощий. Шустрый, наверное, при обычных обстоятельствах. Учится классе в первом или во втором. Вряд ли старше. А сестра у него, скорее всего, Костина ровесница. Волосы не темные и не светлые, что-то среднее. Кажется, это называется – русые. У самого Кости точно такие же. Только гораздо короче. А у девушки – длинные. Как и у большинства девчонок сейчас. Рассыпаны по плечам. Одна прядь заправлена за ухо, чтобы не лезла в лицо.

И с первого взгляда понятно, что у этих двоих случилось что-то нехорошее: лица печальные, чересчур серьезные, и глаза потускневшие.

Пацаненок смотрит в пол, ладошки чинно лежат на коленках, и губы шевелятся едва заметно. А голоса почти не слышно.

Внезапно он вскинул глаза. Хотел посмотреть на сестру, но случайно зацепил взглядом Костю и окаменел. Девушка это моментально заметила, развернулась к двери.

Стоять и молчать стало глупо, и Костя воодушевленно воскликнул:

– Ну что, пойдем поедим?

Гости поднялись с дивана не сразу: сначала братишка медленно сполз с края, за ним встала сестра. Вдвоем они послушно проследовали за Костей на кухню.

Пацаненок сразу забрался на стул. Костя открыл шкаф с посудой.