Гана Боржковцова - Тройка неразлучных, или Мы, трое чудаков

— Добавь еще бутербродов, мама, — говорит Данка. — Не жалей. Мы проголодаемся.

— А не будет вам плохо?..

— Да с чего?

— Пусть Пип возьмет порошок, — вспоминает мама. — А то его укачивает в автобусе.

Данка никак не может припомнить, когда Пип в последний раз ездил в автобусе, и, конечно, она бессильна вообразить, что ему там было плохо, но мама уже торопливо роется в ящиках, ищет порошки. И разумеется, не находит. Никто в доме отродясь в них не нуждался.

— Но они где-то тут, — твердит она.

Марьяна помогает искать. Сумка для провизии висит у нее на плече; вот она нагнулась над самой нижней полкой, и на бутерброды пролился лимонад из плохо завинченной бутылки. Хлеб мокрый. Мясо тоже. Булка превратилась в кашу. Мама в отчаянии бежит в кухню делать новые бутерброды. Данка вытирает Марьянин плащ.

— Как будто вместо дождя на тебя с неба падал сироп, — отмечает она.

— В эту сумку хлеб уже не положишь, — беспомощно сетует мама. — Он тут же намокнет.

— Я возьму сетку, — решает Марьянка. — Как будто иду за покупками.

Конечно, сумка через плечо выглядела отлично и была так удобна! Но ничего не поделаешь. Рок. Девочка помалкивает, что у нее мокро в ботинках. И липко. Мама стоит на лестнице и смотрит детям вслед.

— Всего хорошего! — хором кричат все трое.

Мама не отвечает. Шепчет что-то. Марьяна предпочитает не оглядываться на нее. Но сейчас, так же как и раньше, через стену детской, им передаются ее думы: мама боится, как бы с ними чего-нибудь не произошло… еще свалятся откуда-нибудь.

Марьяна еле переставляет ноги. Может, потому что прилипают подошвы?

На углу улицы показался Вашек. Он как-то странно размахивает сеткой. И сумка для провизии тоже висит у него через плечо.

— Что это ты на себя навешал? — интересуется пан учитель.

— В сумке у меня компас и бинокль. Компас мой. Бинокль папин, — объясняет Вашек.

— А в сетке?

— Еда. Есть ведь все-таки нужно.

— Кого мы теперь ждем? — недовольно спрашивает Беранкова.

Она уже сидит в автобусе и нетерпеливо оглядывается.

— Да этих троих, — отвечает пан учитель Штёвичек и опускается рядом с ней. Он хочет немножко отвлечь ее внимание. — Да невозможно, чтоб все трое вдруг заболели! Вчера ведь были в школе. Подождем минут пять.

Остальные предпочитают ждать на улице. Все волнуются, все в нетерпении.

— Ну как, Ярда, ты уже решил вернуть велик? — любопытствует Анежка, чтобы убить время.

— Папа сейчас у нас в командировке. А как вернется, то сходит в полицию, — сообщает Павел.

— Ты лучше серьезно подумай, не вернуть ли, пока не поздно, — спокойно советует Катя. — Все равно он тебе надоест, раз ты на нем не катаешься, — иначе тебя вместе с великом давно бы схватили.

Все с интересом ждут, как Ярда выпутается. Но, ко всеобщему удивлению, он отвечает совершенно спокойно.

— А как он может мне надоесть, если его у меня уже нет?

— Так он у тебя был! — ошеломленно восклицает Павел, как будто такого ответа он вовсе не ожидал. — Где же он теперь? Куда ты его дел?

— Продал, — сообщает Ярда и внимательно разглядывает Павла.

— Кому?

— А это уж не ваше дело.

— Ну, полиция дознается, — говорит Катя.

— Еще бы! За сколько же ты его загнал? — хрипло спрашивает Павел.

— За три тыщи.

Все переглядываются.

— Брось, Ярда, не дури, — говорит Вашек. — Велосипед никогда не стоил больше тысячи четыреста.

— Так, значит, я его не продавал, — отвечает Ярда и садится в автобус.

Ребята изумленно глядят ему вслед.

— А может… может, он и не крал его вовсе? — заикается Анежка.

— А кто же тогда? У нас больше никто не крадет, — говорит Катя. Тем самым вопрос этот для нее исчерпан. В дверях появляется пан учитель.

— Садимся, — приглашает он, подталкивая Вашека в автобус.

Пани Беранкова сидит на переднем сиденье. На ней непромокаемая штормовка и высокие на шнурках ботинки. К спинке сиденья прислонена ее тросточка, изукрашенная металлическими бляхами. Вашек со своими узлами останавливается на ступеньках, загораживая всем проход. Разглядывает палку.

— Вот это спортсмены, — пренебрежительно бросает Беранкова. — Будто в походе главное — булки и мясо, а, Фиала?

Пан учитель легонько подталкивает Вашека сзади. Этот дружеский толчок сразу многое говорит мальчику. Во-первых, дескать, не мешкай, во-вторых — не дерзи, в-третьих — не обращай внимания; по крайней мере, Вашек все это расценивает именно так, молча проходит он мимо Беранковой. Та оглядывается, довольная, и приветливо кивает Анежке, которая только что незаметно засунула свою сумку с хлебом под сиденье. Что, если бы сумка показалась Беранковой слишком объемной… Ярда смотрит в окно.