Владимир Соловьев - Русская тройка (сборник)

© Соловьев В., 2016

© ООО «Издательство «Э», 2016

Мне надоели дураки.

Понимаю, что в своих настроениях я не оригинален и совсем не одинок. Вопрос лишь в том, кого считать дураками.

Я к таковым отношу всех тех, кто бегает по нашей Родине и с пеной у рта, разрывая рубашку на груди, пытается выяснить, кто какой национальности. Тех, кто, остановившись напротив меня, с этаким чекистским прищуром заявляет: «Евреи – уезжайте в свой Израиль!» Тех, кто на улицах наших городов преследует людей с иным цветом кожи и разрезом глаз или в национальных республиках устраивает травлю представителей других народов. Тех, кто, заходясь в воплях, скандирует: «Россия для русских!» или «Татарстан для татар!». Все они – зло, все их действия и поступки противоречат великому русскому пути и ведут страну в тупики истории.

Эти глупцы не ведают, что творят, но именно от них исходит главная на сегодняшний день угроза российскому государству, которое на протяжении всей многовековой трагической истории своего существования, двигаясь путем проб и ошибок, беспримерного героизма и неисчислимых жертв, выполняет божественное предначертание.

Хорошо понимаю, какую волну ненависти вызовет моя книга. Но сейчас, когда впервые за последние 40 лет Россия стала постепенно выходить из кризиса государственности, очень важно не замалчивать самые болезненные вопросы нашего существования, пусть и касаются они не материальных благ, а коллективного духовного подвига русского народа.

У меня дома хранится фотография – мой дед, подполковник Красной Армии, у Бранденбургских ворот вместе со своими друзьями. Подпись: «Май 1945 года». Когда я смотрю на эту фотографию, все время думаю, что деду тогда было всего лишь 39 лет. А мне уже 45. И я думаю, что великий народ-победитель, нравится нам это или нет, назывался советским народом. Сейчас немодно говорить об этом, но, тем не менее, это была новая историческая общность людей, понять которых нам сейчас очень нелегко. Они жертвовали всем, у них были другие идеалы, другие представления о жизни, и в наследство они оставили нам совершенно удивительное чувство, которого нет у немцев, нет у итальянцев, нет у французов – нет, по большому счету, ни у кого на Земле, – чувство победителей. И это чувство победителей – до сих пор единственное, что объединяет всех живущих на территории одной шестой части суши.

Конечно, мы – поколение, пришедшее следом, – имеем довольно слабое отношение к достижениям советского периода, но они все равно греют мне душу. Примерно так же, как современным итальянцам – ощущение, что когда-то великая Римская империя гремела по всему миру. Мы тоже наследники великой империи, но вместе с тем сейчас мы ощущаем на себе все проблемы, вызванные ее распадом. В частности, вдруг исчезло понимание того, что такое великий советский народ, и возникла необходимость осознать, кто же теперь живет на территориях независимых государств. Там, где эта территория относительно невелика, все понятно: в Армении живут армяне, в Грузии – грузины. Примерно так же обстоят дела и у представителей других национальностей. А вот кто живет в России? Конечно, не только русские.

Так кто мы? Россияне? Новая историческая общность? А чем мы характерны? Кто мы такие? Наследники великой империи – или не только? И с какого момента отсчитывать возникновение этой новейшей исторической общности, которую стало принято обозначать словом «россияне»? С того момента, как Борис Николаевич Ельцин попытался это выговорить? Или чуть пораньше – где-то с Иоанна Грозного? И как быть с советским периодом? Сложно найти ответ, очень сложно. Отсюда и детские болезни ультранационализма, отсюда и глупость многих мудрецов, которые никак не могут выбраться из детских одежд шовинизма. Но вместе с тем под всей наносной пеной присутствует глубинное осознание того, что великому народу уготована великая судьба. Какой она будет – зависит уже от нас.

Попытке ответить на этот вопрос посвящены целые тома. Читая научные труды, забираясь в глубь веков, мы постоянно натыкаемся на подмену истории политической необходимостью. Достоверных источников крайне мало. Наше представление о собственном прошлом скорее базируется на традиции восприятия, чем на реальных документах эпохи. То, что мы изучали в школе, не выдерживает никакой критики взрослого ума, потому и становятся столь популярны альтернативные теории нашего прошлого, о которых мы еще поговорим ниже. Надо заметить, что их право на существование зачастую так же плохо подтверждено артефактами, как и нынешние «официальные» версии.