Прошу вас, однако, не принимайте моих слов на веру, читайте эту славную книжку и судите сами.
А. Лещинский
1. Первый шаг к исцелению разбитого сердца
Золотым майским утром, в шестой год президентства Келвина Кулиджа, упитанный черноволосый коротыш по имени Герберт Букбайндер, одетый в белую рубашку с синим галстуком и серые бриджи, сидел за партой средней школы № 50 в Бронксе и страдал по причине разбитого сердца. На классной доске перед его глазами были роковые слова:
Миссис Мортимер Горкин.
Учительница 7 «В-1» только что известила своих учеников, что впредь ее не следует называть мисс Вернон. Поворотившись с застенчивой улыбкой к доске, она написала округлыми меловыми буквами свое новое имя, чем вызвала всплеск хихиканья и писка у девочек и незлобивого улюлюканья у мальчиков, и на миг зарделась. Затем взмахом руки миссис Горкин уняла шум. Она развернула карту Африки, скатанную трубкой поверх доски, и теперь класс, освеженный кратким нарушением распорядка, охотно внимал ее рассказу о природных богатствах Конго. Но Герберт никак не мог переключить внимание на каучук, золото, обезьян и слоновую кость – ведь про все это рассказывала потерянная для него Диана Вернон. Слишком больно было ему слышать этот голос. От горестей жизни у мальчика было верное средство – поесть. Еда спасала от любых, даже самых невыносимых мук. Как назло, до обеда оставалось еще полчаса. Его рука осторожно пошарила в парте и легла на коричневый бумажный пакет. Он нащупал знакомые очертания двух свертков (сегодня четверг – бутерброды с салатом и помидорами) и яблоко. Потом рука наткнулась на что-то маленькое, овальное. Опытные, бесшумные пальцы открыли пакет, расправили накрученную вощеную бумагу и достали облупленное крутое яйцо. Не Бог весть какое лакомство без соли и хлеба с маслом, – тем не менее мальчик целиком запихнул яйцо в рот и с мрачной миной на лице стал его пережевывать. Яйцо, как аспирин, притупило боль, однако настроения не поправило. Герберт почувствовал, что щеки у него раздулись, – ну и ладно. Пусть видит! Он ее любимчик, первый ученик в классе, так что, если опозорит его, самой же хуже будет. Расчет был верный. Миссис Горкин заметила, как он ест, но виду не подала.
Пришло время, и раздался желанный звук – обеденный удар гонга возвестил свободу. По кивку миссис Горкин дети, у которых были мнительные мамы, подбежали к плоскому шкафу и вернулись на места в пальто, а герои, встретившие переменчивую майскую погоду без пальто, сидели за партами и упивались своим превосходством. Гонг ударил во второй раз. Ученики послушно встали и пошли к доске строиться парами. Герби направился мимо учительского стола во главе строя. Учительница шепнула:
– Задержись, Герберт.
Притворившись, будто ничего не слыхал, Герби вразвалку вернулся к парте и с деловым видом возился там, пока ребята не вышли.
Без детей классная комната всегда кажется неуютной и раза в три больше. От этого меж двумя оставшимися в ней людьми возникает сладкое чувство товарищества. Многие месяцы Герби Букбайндеру выпадало делить эту радость с мисс Дианой Вернон. Она оставляла его для исполнения почетных обязанностей: убирать книги, наполнять чернильницы, закрывать окна длинной палкой с крючком и задвигать тяжелые, коричневого полотна шторы, а она тем временем в лучах предвечернего солнца расчесывала свои длинные рыжие волосы перед зеркалом, висевшим на дверце ее шкафа, и разговаривала с ним. То был волшебный сон.
Пустой класс оживил в мальчике воспоминания. Когда учительница вернулась, она нашла своего лучшего ученика за партой: он сидел, подперев кулаками подбородок, и смотрел в пустоту.
Предметом страданий юного Букбайндера была стройная женщина лет двадцати семи, с поджатыми губами тонким прямым носиком и густыми рыжими волосами. Смотрела учительница строго – и не только смотрела. Все же она была женщина и потому уязвима для мужских чар – чар Герби и, увы, мистера Мортимера Горкина. Мальчик посмотрел на нее, и ему стало ужасно обидно за себя. По кроткому взгляду учительницы он понял, что она его жалеет и хочет утешить. Герберт сразу решил ни за что не утешаться.
– Герби, – сказала миссис Горкин, подойдя к столу и достав из глубокого ящика жестяную коробку для завтрака, – иди сюда, поговорим, пока я ем.
Мальчик поднялся, подошел к столу и стал, руки по швам, – с видом холодного почтения.
– Так, – сказала учительница, – где твой завтрак? А хочешь, я с тобой поделюсь?
Читать дальше