Николай Егоров - Всадник на вороном коне

Он шел и ощущал на себе взор отца. Отец был с ним, был и такой, каким помнился по военным фотокарточкам, — юный, стройный, смешно суровый; был и такой, каким стал в последние годы, — полуседой, погрузневший, сдержанный, проницательный. Отец молчал, и надо было самому все сделать так, как сделал бы отец, окажись он на месте Юры. Что говорить — настала пора действовать, и ни к чему подсказки…

Юра помнил присягу наизусть, но читал ее, водя глазами по строчкам. Слова присяги знали все вокруг, но Юра произносил их, как новые, как только что родившиеся в его сознании, проверенные и подтвержденные его сердцем. Он хотел, чтобы все слышали его клятву, все поверили, — он клянется навсегда.

Юра произнес последнее слово и поднял глаза, посмотрел на комдива, на капитана Малиновского, на лейтенанта Чепелина, на подполковника Синева, на пионера Максима Синева, посмотрел в их глаза.

«Слышим. Понимаем. Верим», — говорили их глаза.

«Слышу. Понимаю. Верю», — сказал взор отца.

Юра взял со стола ручку и в чистой графе против своей фамилии, напечатанной на машинке, вывел: «Ю. Козырьков». Без завитушек, без хвостиков.

Он вернулся в строй. Стал рядом с Фитцжеральдом Сусяном. Почувствовал, как качнулся и зашагал Прохор Бембин…

Потом, когда последний солдат принял присягу, снова заговорил комдив полковник Велих: поздравил новичков, полноправных солдат Советской Армии.

Потом зазвучал Гимн Советского Союза.

Потом рота торжественным маршем прошла по плацу, перед знаменем, перед бюстом Ленина, перед командиром дивизии и другими командирами.

Рота шагала, и, точно приноравливаясь к ней, по солнечному небу летели легкие облака. И в том же ритме пел ветер, шелестела зеленая листва.

Утром, сразу после завтрака, участникам кросса разрешили: познакомиться с трассой — вывели из расположения в рощу, на полянку, на которой уже была разметка: «старт-финиш».

Сержанты развели ребят группками и, как заправские тренеры, принялись инструктировать.

Ромкин посадил своих на траву, сам остался на ногах. Развернул схему.

— Начинаем установку. Наше отделение, как известно» единственное выступает в полном составе.

— Разрешите? — привстал Жора Белей.

— Что там у вас? — недовольно спросил сержант.

— Зачет же личный…

— Личный, — согласился сержант. — Это и на Олимпийских играх личный, а ведутся неофициальные подсчеты, выясняется, какая страна выступила сильней. Всякому дорог престиж государства.

Прохор хмыкнул:

— Интересно, какое мы будем представлять?

— Свое отделение — вот какое государство!.. Любой из нас, где бы он ни был, что бы он ни делал, обязан заботиться о чести своего боевого коллектива! Разве я не понимаю, что кубка нам не видать?.. Не видать. Его разыграют двое парней из третьего взвода — они разряды по бегу имеют, они сильней нас…

— Если у нас нет шансов, зачем выходить на старт? — спросил Жора Белей.

Сержант поглядел на Жору: всерьез спрашивает?

— Мы должны показать, на что способны. Мы должны хорошо пройти дистанцию и финишировать всем отделением, без потерь! Тут придется выложиться! — объяснил сержант. — Наша задача: на трассе вести друг друга, помогать друг другу. Все — за одного, и один — за всех!

Заглядывая в схему, сержант сообщил, что километровый круг начинается на этой вот полянке, что со старта бегуны углубятся в рощу и метров триста пройдут по колее, затем по лесной тропинке, а затем по дорожке, выложенной плитняком, затем по другой тропинке и в конце, до финиша, по обочине шоссе, хочешь — по асфальту. Дистанция будет обозначена красными треугольниками на шнуре — в сторону не убежишь. Одно не забыть — пробежать три круга.

У судейского столика толпятся офицеры с повязками на рукавах.

На краю поляны — оркестр. Он непрерывно играет веселое и задорное.

Между оркестром и судейским столиком — пространство для разминки участников.

Вторую половину поляны, ту, что за «стартом-финишем», занимают зрители.

Жара спадает — солнце уже скатывается к морю. Почти вся поляна в тени. Потягивает приятный сквознячок. Среди зрителей немало гражданских. И девушек. Все они в легких светлых одеждах. На многих девушках брючки, кофточки без рукавов — плечи обнажены. И у Лены. Она с Ирой стоит на клочке травы, еще не залитой тенью, и волосы ее едва не вспыхивают под солнцем. Она улыбается, она перехватывает взгляд Юры и поднимает руку, приветливо машет, что-то говорит.

Обогнув судейский столик, приближаются подполковник Синев и Максим. Юра бежит им навстречу, жмет протянутые руки.