Ада Чумаченко - Город под дождем

- Не смей свистеть!- кричит Артюшка и кидается вперед.

Он подпрыгивает вверх и хочет вырвать воробья из поднятой Васькиной руки. Но Васька держит птицу высоко, и пальцы Артюшки только на секундочку касаются взъерошенного тельца. Но и за эту маленькую секундочку слышит Артюшка, как колотится крохотное сердечко в птичьей груди, как вздрагивает растянутое Васькой серое воробьиное крыло.

- Дурак! Дурак! - кричит Артюшка, и слезы сами выступают у него на глазах. Тебе бы только медведей мучить да сахары красть. На тебе ножик! На!

И Артюшка швыряет прямо в Ваську свой заветный перочинный ножик.

Лихунька в ужасе подпрыгивает на месте, не веря своим глазам.

- Ножик! Ножик! - взвизгивает Лихунька.- И ножнички, и крючечек, и все, и все…

Но Васька уже ловит на лету знаменитый перочинный ножик и, приставив пальцы к носу, с размаху швыряет Артюшке несчастного воробья.

- Вот тебе твоя птица! - кричит Артюшке Васька.- То-о-же председатель! - И, подпрыгивая на одной ножке, выпаливает скороговоркой обидный стишок:

- Я Артюшка, а не Борис. Можешь не разоряться! - вспыхивает, как спичка, Артюшка и тут же наскоро придумывает

- У-у-у! - ревет, как зверь, Артюшка.

- У-у-у! - ревет Лихунька

- У-у-у! - ревет вдруг и Фомка, отскочивший наконец от полосатых перин.

- Нет, стой, не уйдешь! - кричит оскорбленный Васька и кидается на Артюшку.

Быстро бегает Васька, а Артюшка еще быстрее. Как ветер, несется Артюшка по переулку. Кулаки на груди, локти врозь, даже в ушах свистит… А на груди в кулаке маленькое нежное тельце… крохотное испуганное воробьиное сердечко.

- У-у-у! - кричит на лету Артюшка и, оборачиваясь, высовывает язык нагоняющему его Ваське.

Быстро бегает Артюшка, да и Васька не отстает. Вот-вот догонит Васька Артюшку, и что еще будет - никому неизвестно. Не то ударит, не то толкнет, не то просто отымет воробушка, да кошке бросит.

- Фо-омка! Лихунька! - кричит Артюшка, а сам слышит, как все ближе и ближе нагоняют его быстрые Васькины шаги.

Быстро бегают Артюшка и Васька, да и Фомка тоже не плох. Стрелою бросается Фомка наперерез Ваське. Не до калитки сейчас Фомке: прямо через забор перепрыгивает мальчишка,- только и видно, как мелькают босые пятки. Камень - так через камень… Лужа - так прямо в лужу… Канава - и через канаву перелетает Фомка.

- Держи-ись! Не бойсь!..- кричит Фомка Артюшке и со всего размаху хватает Ваську за пояс.

Прямо в грязь падает Васька от Фомкиного толчка. И Васька, и кепка с пуговичкой, и Артюшкин перочинный ножик… Ой, как ругается Васька! И ругается, и барахтается в грязи, и обещает Фомке сейчас же, сейчас сказать обо всем лавочнику.

- Вот посмотришь, как он тебя вздрючит! Посмотришь!

И растирает по грязному лицу скупые злые слезы. Но Фомка не ждет, пока лавочник начнет его «дрючить» из-за Васьки. Нет. Со всех ног бежит Фомка к белому дому - к Артюшке, к Лихуньке, к веселой собаке Карошке, к парадной двери с заклеенным стеклом, к черномазой Кэтти - Катюшке и ко всему товариществу «Друг».

Так как «Дом хороших людей» все еще не был построен, то Фомку пришлось приютить просто в белом доме у Артюшиной мамы.

- А к лавочнику я больше не пойду,- заявил Фомка.- Хватит. У меня и то уши еще с обеда горят.

- Ну да, не хот,- отвечал Артюшка.- Вот придет мама с работы, мы ей все и расскажем. И товарищу Тому тоже.

- Это, который черный?-спросил Фомка и откусил новый кусок.

Дети сидели на крылечке и разговаривали обо всех своих приключениях. Воробей уже лежал в коробочке из-под ландрина на вате, прикрытой пестрым лоскуточком, а Фомке Наташка притащила здоровенный ломоть хлеба, намазанный маслом, и большущий кусок сахара.

- Все равно как медведю,- сказала Асенька и, вздохнув, посмотрела на сахар.

- Конечно, черный,- ответил Артюшка Фомке про товарища Тома.- Он же негр и Кэттин отец. Он наш самый лучший друг. А какой он умный, ты и не знаешь! Он самое трудное электричество в одну минуту починить может.

- Ишь ты! - с уважением сказал Фомка и покачал тоновой .- Самое трудное?

- Самое трудное Я весною раз пробки пережег. Проводы соединил, да не так, как надо. Огонь как фыркнет, как вылетит, как ударит меня по руке! А потом во всей квартире стало темно и все стали на стулья тыкаться, как слепые. Я думал, уж никогда светло не будет. Спрятался под кровать-испугался Ну, думаю, сейчас меня со всего дома ругать придут. А товарищ Том пришел, повертел, посмотрел и все починил. В одну минутку прямо…