Михаил Глазков - Горюч-камень [Повесть и рассказы]

— Петька! Ну что, ничего? Не задело? Ух и долго ты возился! Мы уж решили, ты передумал. А потом слышим, как жжахнет, мы все аж зажмурились. Вот это здорово!

Петька вскочил с травы. Отряхивая штаны, с победной улыбкой слушал Семкины откровения, И не удержался, чтобы не похвастать:

— Да я их на своем веку перешвырял пропасть! Спорим, никто больше не бросит?

Это уже пахло неприкрытым бахвальством. Петькин вызов больно задел самые тонкие струны ребячьих сердец: выходит, один он и смельчак, а остальные трусы!

— На что будем спорить? — не утерпел Севка и решительно шагнул к Петьке.

— Давай на ножички, — отозвался тот. — Бросишь гранату — бери мой, сдрейфишь — свой выкладывай.

Все знали, что за ножичек был у Севки: с белой-пребелой костяной ручкой, с тремя лезвиями, разными шильцами и даже с крохотными ножничками. Загляденье! В общем, трофейный кож, солдатом подаренный. Неужто Севке не жалко будет отдавать его?

Севка молча, дрожащими руками вытащил из-за пояса гранату, отданную ему Петькой взамен буденовского клинка.

— Ну, я готов.

Ребята, словно по уговору, мигом скрылись в бомбовой воронке. Над ее краями торчала только вихрастая Петькина голова…

— Р-р-рах!

Над воронкой дробно раскололся воздух. На спины уткнувшихся в землю ребят градом сыпанули комья дернины…

И сразу жуткая тишина, словно ватой, заложила уши, затем зазвенела тоненько-тоненько, по-комариному: «З-зинь!»

Ребята все, как по команде, вскочили и глянули на то место, где только что стоял Севка. Он лежал неподвижно на опаленном взрывом берегу, уткнувшись лицом в подорожник.

Граната взорвалась у него в руках, зацепившись чекой за обтрепанные рукава отцовского пиджака. На измочаленном тряпье чернела кровь.

Рядом, вывалившись из кармана, белел трофейный ножичек с костяной ручкой.

Через день Севку похоронили. Петька и его друзья долго не расходились от свежего могильного холмика на погосте. Они стояли молча, как-то посуровев и словно бы сразу повзрослев: война впервые явственно дохнула в их лица смертельным холодом. Был погожий, ясный день, и ребятам казалось, что все это произошло не с их другом, и что не его, а кого-то другого только что зарыли в землю.

Ночью Мишка болезненно стонал сквозь сон и бредил. Бабушка часто вставала с постели, тревожно крестясь, склонялась над спящим, поправляла подушку.

Начинкин слышал, глядя во тьму, как она то шепотом, то вполголоса приговаривала:

— Спи, спи, родимый! Господи! Ведь до чего непутевые додумались — гранатами пуляться! И когда ж это все угомонятся на белом свете?!

В полуоткрытое окошко с улицы влетали ночные звуки: сытое фырканье пасущегося где-то рядом коня, скрип коростеля. Временами ясно различалась орудийная канонада.

Начинкин за всю ночь не сомкнул глаз: одолевали невеселые мысли. Да, война не обходит и детей. Мало того, что сиротами остаются, сна еще и жестоко испытывает их огнем.

Начинкин невольно вспомнил свои детские годы, с ночными пожарами и выстрелами из кулацких обрезов.

Да было ли у какого поколения безмятежное, не опаленное огнем, детство?! Революция, бои с интервентами и белогвардейцами, а теперь вот эта война. Тяжелое испытание, не только для взрослых…

К утру у Начинкина созрел заманчивый план, и он решил, не откладывая, побывать у ребят.

…Когда Начинкин, пригнувшись у входа, ступил в землянку, то увидел любопытную картину. За дощатым столом сидел — ни дать ни взять командарм! — Петька, Перед ним лежал буденовский клинок и был расстелен лист картона, весь исчерченный карандашом. А вокруг сгрудились с серьезными лицами ребята.

Неожиданное появление Мишкиного постояльца смутило хозяев землянки.

— Здравствуйте, хлопчики! Штаб у вас тут, что ли?

— Штаб, — с достоинством и настороженностью отозвался Петька.

— Может, я в чем пригожусь?

— Не, мы сами! — снова отозвался Петька. — Мы лучше знаем местность.

— А зачем это вам?

— Немец скоро придет сюда, партизанить будем. Фронт, небось, сами слышали, приближается.

— Ну это вы задумали хорошее дело! А что если мы сюда немца не допустим?

Петька не нашел, что ответить, ребята же в разговор не встревали.

— Вот что, хлопчики! Если вы и впрямь хотите воевать с врагом, то у меня есть одно предложение. А точнее, задание. Сейчас живо по домам, берите у кого что есть — грабли и вилы, и собирайтесь к Мишиной хате. Со мной на машине поедете. Ваши отцы на фронте, а матери трудом помогают нам бить фашистов. Давайте-ка и мы пособим колхозу сено скопнить, очень оно нужно кавалерии, без него коням, что машинам без бензина.