Лазарь Карелин - Девочка с красками

Парень поставил Таню на землю и ненадолго придержал её плечи в своих руках, зная, что она не сразу твёрдо встанет на ноги. Верно, странно как - ноги отказывались Тане служить. И перед глазами всё кружилось, кружилось. Отчего это? От радости - ведь приезжает отец или, может быть, от страха - ведь приезжает отец, которого она не видела три года и с которым она не знает, как говорить? Но вот ноги стали держать Таню чуть покрепче, да и Саша уже потянул её за руку, и надо было бежать, опять бежать. Таня глянула на парня-мотоциклиста, улыбнулась ему и сказала:

- Вы хороший, спасибо вам. И, пожалуйста, не утекайте очень быстро из нашего города. У вас тут постоянная текучесть, но вы не утекайте. Обещаете?

Саша сильно потащил её за руку, и Таня побежала следом за ним, так и не услышав ответных слов парня-мотоциклиста.

Тяжёлая дверь, распахнутая Сашей, погналась было за Таней, но она прыгнула вперёд, и дверь, несолоно хлебавши, лязгнула пружиной. Ещё одна тяжёлая дверь - ещё один прыжок, и Таня очутилась на тихом, вовсе не людном ночном перроне, к которому, шипя и пыхтя, подползал московский поезд. «Сейчас! Сейчас!»

- Ладно, не робей! - глянул на неё Саша.

Но Тане почему-то показалось, что он и сам вдруг притих и напрягся.

Паровоз, обдав жаром, прошёл мимо Тани, машинист улыбнулся ей из своего окошка, будто угадал что-то про неё. Вдруг лязгнули длинно, по всему составу, буфера, и вагоны следом за паровозом остановились.

На перроне почти не было встречающих и было темновато: фонари горели только у станционных дверей, где стоял сейчас начальник станции в красной, нарядной фуражке.

- Хорошо быть начальником станции, но только не такой, как у нас, а большой, в большом городе, - наклонившись к Тане, шепнул Саша.

- Лучше чем геологом? - улыбнулась девочка.

- Нет, не лучше, конечно, но тоже хорошо.

- Хорошо быть дома, - вдруг сказала Таня. - Лежать на своей кровати и засыпать, слушая, как за стенкой разговаривают между собой папа и мама.

Она быстро шагнула вперёд. Ещё шаг, ещё - и она замерла, судорожно поднеся к затрясшимся губам руки.

- Папа!

Высокий человек с небольшим чемоданчиком в руке и с туристским рюкзаком, небрежно повисшем у него на плече, будто споткнувшись, задержал шаг и стал всматриваться в Таню.

- Дочка? - неуверенно, не то спросил, не то окликнул он её.

А через секунду они уже обнимали друг друга, и Таня снова боялась говорить, чтобы не выплеснулись из её глаз слёзы. Но они всё равно выплеснулись. Отец поднял её на руки, высоко-высоко, вровень со своим лицом, и Таня теперь смогла внимательно всмотреться в это почти незнакомое ей, едва узнаваемое ею родное отцово лицо. Ей почудилось, что у него тоже навернулись на глаза слёзы. И это сразу помирило её с ним, и все сразу стало проще, и Таню уже не пугали вопросы отца, если он и станет её о чем-нибудь спрашивать. Этот человек с усталым лицом, с трепетно сощуренными глазами - Таня тоже знала этот способ и тоже прищуривалась, чтобы слёзы не лезли из глаз, - этот человек с жёсткими щеками, даже колючими, и с такими мягкими, тёплыми губами был её отец, её родной отец.

Он поставил её на землю, обнял за плечи одной рукой, в другую взял свой чемоданчик, и они пошли по перрону к выходу в город. И только тут Таня вспомнила про Сашу.

- Саша! - останавливаясь, позвала она. - Саша!

А когда он подошёл, она взяла тяжёлую отцовскую руку и протянула её навстречу Саше.

- Это мой друг, мой самый большой друг, - сказала она, глядя то на отца, то на Сашу. - Это он помог мне тебя встретить

Что-то промелькнуло в глазах отца. Он крепко пожал Саше руку и добро улыбнулся ему, но что-то, что промелькнуло в его глазах, так и осталось в них. Тревога? Горечь? Усталость? Таня не могла понять и назвать того, что зажило сейчас в глазах отца. Она поняла только, что он думает сейчас о чём-то далёком отсюда и, кажется, очень грустном для него.

- Да, я и не спросил, зачем ты надумала меня встречать? - сказал он, когда они снова тронулись в путь. - Ведь я же так и телеграмму нарочно давал, чтобы никого не беспокоить. Ведь поезд приходит очень поздно.

- Нет, летом он приходит пораньше, - сказал Саша.

- Всё равно поздно.

«Ну спроси, - подумала-помолила Таня. - Папочка, ну хоть что-нибудь спроси про маму!»

Они вышли на привокзальную площадь, отец поставил к ногам Саши чемодан, опустил на землю рюкзак и сказал: