Наталья Городецкая - Сказка Подземного королевства

— Ничего! До свадьбы заживет, — неловко шевеля губами, захихикала старуха. — Великий Ры, конечно, еще тот поганец! Но в одном ему не откажешь, его колдовство не наносит увечий. Следы проколов заживут, их уже и сейчас почти не видно. Синюшность сойдет. А я стану обладательницей чудесных припухлых губок. А то вечно мне пеняли, что у меня две узенькие полоски вместо губ.

Ведьма кокетливо взбила жидкую челочку. Онихофора хрюкнула от восторга. Ведьма опустила зеркало и недовольно взглянула на многоножку. Глазки бокальчики стыдливо потупились. Хозяйка подняла ногу и занесла над провинившейся. Сжавшись в комочек, онихофора спрятала голову под пузико и замерла. Но удара не последовало. Вместо этого два шершавых пальца стиснули складчатое тельце. Рывок и она взвилась вверх прямо к носу ведьмы.

— Самое забавное, червячина ты моя бессмысленная, — покачивая из стороны в сторону, сомлевшую онихофору, задумчиво пробормотала ведьма, — что у меня все получилось. Я так давно толком не колдовала, что стала забывать древнее искусство. Не до колдовства было. Клонирование поглощало свободное время. Уж так мне хотелось создать себе новое тело! Почувствовать себя юной, полной сил. А главное, неотразимой красавицей. Так клонированием увлеклась — все забросила! А недавно попробовала поколдовать, сделать пару-тройку пакостей Великому Ры, что бы жизнь медом не казалась, и тпру-у-у… Ничего не получилось. Стыдно сказать… Добилась, что бы у него пенсне на носу не держалось. И все! Да такие проказы в ходу у ведьмочек-малолеток! А сегодня! Сама освободилась! Сама ножницы в птицу превратила! Цып-цып-цып! Иди сюда, моя пташка! Не бойся! Не стану обратно переколдовывать. Ей-ей! Во-первых, вдруг не получится…

Золотистая птичка спикировала на протянутую руку и тут же нацелилась на червяка. Красный глазок хищно блеснул.

— Кушать хочет! — умилилась ведьма. — Сейчас покормлю мою девочку, мою ножничку. И резко сменив тембр, злобно рыкнула на онихофору:

— Что ты болтала насчет желуденка? Разве он мог покинуть рабочее место? С каким таким очаровашкой ты его видела? Отвечай и не мямли, а то у меня птичка голодная.

— Я не болтала! — завопила онихофора, пытаясь вывернуться. — С ним был этот, со сложным именем… носатенький!

— Птица-Найденыш? — недоверчиво приподняла кустистую бровь ведьма.

— Он, он… — радостно залопотала онихофора. — Они направлялись к входу в лабораторию и о чем-то шушукались. А тут как громыхнет!.. Я и дала деру.

— Я сейчас, право, с ума сойду! — притворно закатила глаза ведьма. — Где громыхнуло?

— Ай-ай! Зачем так близко подносить к пернатой дряни? Она хоть и бывшие ножницы, а сожрет и не поморщится!

— Сожрет, — мечтательно улыбаясь новыми пухлыми губами, подтвердила ведьма. — Последний раз спрашиваю — где громыхнуло?

— В лаборатории у профессора!

— В лаборатории? Неужто, Марципан решил взбунтоваться? Я этому ученому сухарю приказала узнать, из чего состоят пирамидки, которые остаются от Пустиксов, после их смерти. А он на старости лет решил пиротехникой заняться? Если ты, червячина, не врешь, в моем Подземном дворце происходит что-то непонятное. Полезай-ка в карман. А тебе, птичка-невеличка, пока придется попоститься, поголодать. Отправимся в лабораторию и поглядим, что там происходит. А потом можно будет и с остальными распоясавшимися разобраться.

Матушка Мелиса привалилась к стене. Кротовая нора была такой узкой, что не составило труда взгромоздить ноги с набрякшими венами на выступ противоположной стены. Дряхлое тело, доставшееся ей от Лесной ведьмы, не было приспособлено к подобным прогулкам. Нора петляла. Казалось, что ее рыла бригада кротов — любителей острых ощущений. Крутые подъемы и почти отвесные спуски. Острые камни, торчащие из стен и потолка. Плохо укрепленные своды, из-за чего за шиворот сыпалась земля. Духота. Мало того, то и дело приходилось протискиваться под гранитными валунами. На одежду нельзя было смотреть без слез. Крахмальный чепец размяк от пота. Да, и освещение оставляло желать лучшего! К счастью, едва Мелису обступила кромешная тьма, золотые глазки живого браслета засветились, как два фонарика.

Хомячок, как мог, помогал Мелисе. Подавал руку, подталкивал сзади. Вот и сейчас, обнаружив очередное разветвление норы, предпочел усадить мастерицу, а сам отправился на разведку. Устроившись поудобнее, Мелиса принялась массировать больные ноги. Високосная змейка, смирно дремавшая на запястье в виде браслета, на секунду выпустила изо рта собственный хвост и куснула мастерицу сначала за одну, а потом и за другую голень. Нестерпимая боль разлилась по ногам.