Кристине Нёстлингер - Лети, майский жук!

Солдаты им сказали, что не видели ни одного белокурого мальчика. Значит, Геральд возле них не появлялся. А пройти через заграждение он не мог.

Стемнело. Майор решил: искать бесполезно, нужно ждать утра.

— Но где же он? — сетовала мама. — Не сквозь землю же провалился!

И тут я вспомнила. «Тогда я пойду под землей. И хватит об этом!» — сказал мне Геральд. Под землей? Под землей! Теперь я знала, куда он направился. Пошел вдоль Альса. Воды в ручье почти не было, в самых глубоких местах она не достигала и десяти сантиметров. Конечно же, Геральд пошел вдоль ручья к большой воронке. С того места Альс течет под землей через Нойвальдегг и Дорнау, через Гернальс, Альсерштрассе, через всю Вену к Дунаю. Как-то, шутя, мы обсуждали этот путь, помню, я тогда сказала: «Под землей Альс расширяется, в него впадают другие ручьи. Он становится широким. Если посмотреть через решетку на Альсерштрассе, видно, как бурлит вода…»

Потом я наврала Геральду, что часто по лестнице спускалась в подземный канал, где будто бы есть дорожка для пешеходов.

Геральд тогда удивился: «Значит, там, внизу, под Веной можно гулять!»

А я ответила: «Разумеется! Я как-то этим путем навестила свою подружку. От нашего дома спустилась в канал, а возле ее дома вылезла наверх. Там потрясающе!»

Почему, черт подери, этот идиот всему верит! Сейчас он, наверное, торчит где-нибудь в канале. А там крысы! Я ведь видела одну в воронке… Хотя решетка, закрывающая канал, очень тяжелая. Чтобы ее поднять, нужна сила троих таких, как Геральд. Иначе в канал не попадешь.

— Дочка, уже поздно, — сказала мне мама, — иди спать.

— И наконец помойся, — проворчала сестра, — от тебя воняет!

Я бы с удовольствием отправилась спать. Даже бы помылась, лишь бы не рассказывать про Геральда. Ведь они опять обвинят во всем меня. Начнут кричать, что я своим враньем ввела в заблуждение бедного ребенка.

Но, может, я ошибаюсь? Может, он не в канале?

Единственный человек, с кем бы я поговорила, — отец. Я должна ему все рассказать. Но чтобы никого при этом не было.

Мама мыла посуду. Рядом с ней мылась сестра. Папа сидел на кровати и скручивал сигарету. Может, сестра пойдет в туалет?

Вечером она боится ходить в туалет одна. Мама должна сопровождать ее, брать свечку, светить ей по дороге, а потом стоять у двери.

Посуда была помыта. Сестра тоже вымылась и залезла в кровать. Потом встала — все-таки решилась пойти. Мама взяла со стола свечку. Теперь у нас было много свечей. Людмила, офицерша, подарила маме целую коробку.

— Ну, идем! — сказала мама. Открыла дверь, подняла руку, чтобы защитить пламя от порывов ветра, и они скрылись в темноте.

Я, соскочив с постели, прикрыла дверь. Папа докурил сигарету. Он был уже в ночной рубашке. Собственно, ночной рубашкой ему служил старый светло-зеленый пуловер, обнаруженный в шкафу старухи фон Браун. Отец занимался ногами, как всегда, перед сном. Промокал маленьким клочком ваты (вату надо было экономить — кто знает, подарит ли майор еще?) многочисленные гнойнички.

— Тебе получше? — спросила я.

— Да ну, какое там! Осколки, — он показал на два красных бугра, — осколки еще внутри. Все загноилось. А у меня ничего нет для перевязок и для дезинфекции. Туда все время попадает грязь и пыль. А должно быть все стерильным. Разве станет лучше, когда кругом грязь?

Я вернулась в постель. Кругом грязь! А в канале грязи еще больше. Слишком много грязи для ног бедного отца! Бетонная труба, внутри которой течет Альс, в самом широком месте всего метра полтора высотой. А отец мой — метр девяносто пять сантиметров росту. Ему придется ползти по трубе, ползти со своими больными ногами…

Кажется, я глубоко вздохнула.

— Что тебя беспокоит?

— Ничего!

— Боишься за Геральда? Он вернется. Наверное, убежал в лес. Сейчас тепло. С ним ничего не случится!

Отец даже решил пошутить:

— Вот только может напасть стая волков или медведь!

Я покачала головой.

— Нет, он не в лесу!

Отец отложил ватку в сторону и с интересом посмотрел на меня.

— Ты знаешь, где он?

— Я? Нет, ничего не знаю!

— Не глупи! Если что-то знаешь, скажи. Скажи сразу!

— Не знаю! Откуда мне знать!

Отец опять взял ватку, стал промокать гной.

— Только не волнуйся! Я подумал, что ты…

Вернулись мама с сестрой.

— Что у вас происходит? Что случилось? — кинулась ко мне сестра. У нее всегда был хороший нюх на щекотливые ситуации.

— Ничего! — вспыхнула я.

— Но ты такая странная!