Мария Митрофанова - Клуб одиноких сердец

Оля ее почти не беспокоила. Несмотря на частые советы «встряхнуться» и «не быть лапшой», Татьяна Викторовна считала, что дочь растет счастливой. У нее ведь было все, что она хотела! Она могла купить любую видеокассету, любой понравившийся диск, любую приглянувшуюся тряпку! Пребывая в этой, конечно же, весьма уютной уверенности, Татьяна Викторовна не особенно приглядывалась к тому, что интересует дочь, а если бы пригляделась, то была бы поражена тем, какие слезливые мелодрамы смотрит дочка, какую печальную музыку она слушает.

В голове у девочки была невероятная мешанина: там душераздирающие голливудские кадры, с тонущим ДиКаприо или влюбленным Бредом Питом, шли в музыкальном сопровождении «Реквиема»; там Андрей Болконский приглашал ее, прекрасную княжну Ольгу на тур вальса... Но от всех этих фантазий и мечтаний, Оле только становилось все хуже и хуже.

В тот серенький зимний денек, один из тех теплых, раскисающих деньков, когда в воздухе уже чувствуется нежное дыхание весны, Оля брела домой из школы в более грустном настроении, чем обычно. Сегодня она не пошла, как всегда, по бульвару, а решила прогуляться по переулкам, хотя зимой там обычно был страшный гололед. Но Оле хотелось спрятаться от городского шума в тишину этих маленьких двориков, побыть после напряженного школьного дня наедине со своими мыслями, пусть и не очень веселыми, зато привычными.

Она шла по желтой дорожке из песка, и вдруг заметила впереди две фигуры. Это были Даша Рычагова и Игорь Бочкин. Даша явно была в самом веселом расположении духа: отбегая на несколько шагов, она сгребала горсть снега, быстро лепила снежок и кидала в Игоря. Тот смеялся и отмахивался от нее, пытался поймать за руку, но кокетливая девчонка выворачивалась, отбегала на несколько шагов и повторяла свой маневр со снежком сызнова. Наконец Игорь, отчаявшись утихомирить подружку, стал бороться с ней ее же орудием, – начал лепить снежки и кидать в ответ. Но Даша была верткая, как змейка, и тяжеловатому Игорю трудно было попасть в нее своим снежным снарядом, а вот брошенные девочкой снежки неизменно поражали цель.

Оля наблюдала за этим ледовым побоищем, сначала автоматически, а потом уже осознанно. Ей стало смешно: как маленькие, честное слово! Носятся, визжат... Эта Даша, в общем-то, неплохая девчонка, но зачем она бегает, как припадочная? Лицо все красное, из-под замшевой шапочки выбились светло-русые пряди, и перчатки, наверное, мокрые... То же мне, удовольствие!

Но Оля кривила душой. Она мучительно завидовала Даше, что вот, она такая простая и веселая, может себе позволить визжать, бегать, хватать снег руками, не боясь потерять лица... А больше всего тому, что она идет с мальчишкой, с настоящим, не придуманным, что она может себе позволить поиграть с ним.

Даша все же угомонилась. Игорь поймал ее за рукав и, взяв за руку, укоризненно покачал головой, и что-то сказал. Даша отмахнулась, но он принялся стягивать с ее рук насквозь промокшие вязаные перчатки, снял их и положил к себе в карман, а потом стал дышать на покрасневшие, озябшие Дашины пальчики, согревая их своим дыханием, растирая их и что-то приговаривая. Наконец, он достал их кармана свои перчатки, замшевые, теплые, и, чуть не насильно, натянул их Даше на руки.

После окончания этой процедуры, они пошли дальше, а Оля осталась стоять на месте, не в силах справиться с комом, который внезапно встал в горле. Этот ком ворочался и царапался, и, к своему удивлению, Оля почувствовала, что у нее на глазах выступают слезы.

Не в силах больше глядеть на удаляющиеся фигуры Даши и Игоря, она резко свернула и вышла на бульвар, и там дала волю слезам. Плохо ориентируясь в пространстве из-за соленой влаги, застилающей глаза, она нашла скамейку и села на нее, даже не смахнув снега, уронила лицо в ладони, и старалась только не очень громко всхлипывать, чтобы не привлечь к себе чье-нибудь неделикатное внимание. Впрочем, бульвар был почти пуст.

– У вас случилась беда? – прозвучал над головой чей-то голос.

Не поднимая глаз и досадуя на непрошеного доброхота, Оля помотала головой: нет, нет, ничего у меня не случилось, только отвяжись ради бога!

– Мне кажется, вам нужна помощь, – продолжал все тот же голос.

Оля подняла глаза, чтобы отшить надоедливого помощника. Но, увидев его, сразу же передумала это делать. И даже не только потому, что голос принадлежал очень симпатичному молодому человеку лет восемнадцати. Просто глаза незнакомца лучились самым неподдельным сочувствием и были очень-очень добрыми, такими добрыми, что, казалось, у человека не могло быть таких чудесных глаз.