Вильям Козлов - Гость из леса. Повесть

- Чей же это Тришка капкан притащил? - помолчав, задумчиво спросил отец.

- Кто у нас капканы ставит? - сказал Роман. - Егор Пестрецов, дед Андрей, ну ещё Савельев.

- Дед Андрей на енотов и барсуков не замахивается. Он специалист по кротам и ондатрам.

Они отошли от посёлка километра на два с половиной, когда услышали в лесу громкие голоса, смех. Солнце уже село, и стало сумрачно. Шумели деревья. Где-то далеко куковала кукушка. Перистые облака над лесом вытянулись в длину. Снизу они были золотистыми, а по краям будто обведены синей тушью.

Когда Басмановы приблизились к поляне, навстречу выскочила вислоухая гончая. Коротко тявкнув, тут же повернула назад и скрылась за кустом вереска.

Отец и Роман вышли на овальную поляну, где на седом мху сидели пятеро охотников.

Ружья лежали где попало. Одно даже висело на кривом суку.

У толстой сосны, подогнув ноги, на боку лежал убитый лось. Узкая горбоносая морда зарылась в мох, остекленевший в радужной оболочке зрачок бездумно смотрел в небо.

Никто из охотников не вскочил на ноги, не засуетился. Все молча, с любопытством смотрели на Басмановых. Гончая улеглась рядом с громоздким мужчиной в болотных сапогах и сером плаще с капюшоном. Положила морду на лапы и глаза прижмурила.

- Привет, Тимофей, - один из охотников поднялся и подошёл к отцу. Они пожали друг другу руки. Роман узнал егеря Лапина, он не один раз бывал у них дома.

- Я думал, браконьеры шалят, - сказал отец и бросил косой взгляд на охотников. Прислонившись спинами к стволам, они курили и молча посматривали на пришедших.

- Да вот по лицензии отстреляли лосишку, - сказал Лапин. - Старик, а загонял нас до седьмого пота.

- Когда же лошадь притащится, егерь? - спросил грузный мужчина, у ног которого лежала гончая. Она хам-кала пастью, отгоняя комаров.

- Пора бы уже, - развёл руками егерь.

- Бывай, - кивнул Лапину отец и хмуро взглянул на охотников. - А курить, граждане, в бору не годится… Уже неделя стоит сушь. Одна искра - и…

- Как будто мы первый раз в лесу! - хмыкнул толстяк.

- Всё ж попрошу папироски погасить, - сказал отец.

Грузный повернул голову к егерю, как бы призывая его одёрнуть отца, но Лапин смотрел в другую сторону, делая вид, что его это не касается.

Ворча, охотники заплевали папироски. Никто из них не бросил на землю - запихали скомканные окурки в спичечные коробки. По всем правилам.

Ни слова не говоря, отец повернулся и зашагал к дому. Вслед за ним поплёлся и Роман. Он слышал, как толстяк, повернувшись к соседу, негромко сказал: «Чертовщина! Даже в лесу и то на каждом шагу тебе указывают, куда идти, в кого стрелять, где курить…»

По дороге домой отец обронил несколько слов:

- Ладно попался им старый сохатый, а если бы молодой? Он и убегать бы не стал… Какая же это охота? Нынче лоси - что тебе корова. Не охота это, а убой!

- Я сделаю Тришке ошейник, - сказал Роман. - Такой, чтобы был заметен издали. Пусть все видят, что медведь ручной, знает человека… Папа, а медведей тоже убивают по лицензиям?

- Все медведи под охраной закона, - ответил отец. - Только ведь для браконьера законы не писаны.

- Завтра же сделаю Тришке ошейник, - сказал Роман.

Майя сидела на корточках перед наспех сколоченной из деревянных реек клеткой и смотрела на большую красивую птицу. Приоткрыв загнутый хищный клюв, та наклонила набок голову, и её тёмный с зеленовато-жёлтой окаёмкой глаз насторожённо следил за девочкой. Чёрные крылья с ржаво-красными треугольными пятнами на концах были плотно обхвачены широким пластырем. Это дедушка наложил на плечевую кость, перебитую дробью, тугую повязку.

Подстреленную птицу вчера вечером обнаружил в орешнике Гектор. Дедушка прогуливался с ним перед заходом солнца и вдруг услышал отчаянный лай. У ствола орешника дедушка и увидел раненую птицу. Это была обыкновенная пустельга. Она прижалась к дереву и, подняв когтистую лапу, воинственно щёлкала острым кривым клювом. Гектор, припав перед ней на передние лапы, заливался лаем на весь лес. Выдрессированный фокстерьер никогда не трогал птиц.

Дедушка принёс пустельгу домой и стал лечить её. Потом сколотил клетку и посадил перевязанную птицу туда. Ночью пустельга иногда принималась жалобно кричать: «Кли-кли-кли!» - а под утро успокоилась и взобралась на жёрдочку. Теперь Майя пыталась её накормить. Она предлагала птице кусочки куриного мяса, хлебный мякиш и больших зелёных кузнечиков. Однако пленница наотрез отказывалась есть. Воды из консервной банки немного попила.